но не забыл, что хотел отвечать. На первое мне хотелось вам написать откровенно мой разговор с женой о вас и мои сомнения. Всякий раз, как я вспомню о Страхове, я думаю: да, это — один из замечательнейших людей, и вспоминаю его разговоры, его книгу
>2 и свое впечатление и потом сомненье: «не оттого ли я так думаю, что он меня любит и хвалит, т. е., мне кажется, ценит». И это сомненье меня тревожит. На второе письмо, где вы описываете первое представление драмы Писемского
>3 и эту серьезную озабоченность и определенность суждений о том, что они знают только по имени, я хотел только сказать вам, как верно вы выразили то, что 1000 раз поражало меня.
Я не отвечал вам долго, сначала по небрежности, а потом на неко[торое] время вся жизнь наша расстроилась. У нас умер меньшой ребенок — Петя. Эта была первая смерть за 11 лет. Значение этой смерти несемейный человек понять не может.
Работа моя до этого шла хорошо, даже очень хорошо. Могу сказать, что листов 7 готовы к печати, и остальное все перемято в тесто, так что окончание — только вопрос времени. Я уже начинал подумывать о процессе печатания, и вся надежда на вас. И если вы согласитесь держать коректуры, то буду печатать в Петербурге и буду печатать 1-ый том, не дожидаясь 2-го.
Он может быть готов в декабре, может и не быть готов. Пожалуйста, ответьте, как всегда, просто и прямо, возьметесь ли вы за эту работу и на каких условиях.>4
Теперь хочется сказать вам то, что, вероятно, удивит вас, и неприятно — некот[орые] физико-философские соображения, кот[орые] всегда занимали меня и теперь особенно захватили меня. Я вам не рассказывал, кажется, мою гипотезу о замене понятия тяготения понятием тепла. Я страстно был занят этим 3-го года>5 и оставил; нынче, читая детям J. Verne. Voyage autour de la lune,>6 меня поразило то место, где они, вступив в нейтральный пункт между луной и землей, находятся вне закона тяжести, но все-таки двигаются.>7 Как они это делают? Допустив все те условия, в к[оторых] они находятся (что нет ни пустоты, ни холода, что организм цел), как они двигаются? Ни ноги, ни руки, ни крылья, ни поплавки, ни змеиные позвонки не произведут движенья.
Если они двинутся, то только непосредственным действием воли движения, т. е. чудом — тем самым, про кот[орое] мы говорили, когда говорили о движении вообще. Рассуждая же вообще, очевидно, что без тяготения невозможно движение — сила. А сила = тепло, стало быть, без тяготения нет тепла, нет движения. А тяготение есть движение, и известная
