Через некоторое время Мешади принес яичницу, после кото-рой мы выпили чаю и даже побеседовали немного о том, о сем.
Наконец я собрался уходить и, прощаясь, посмотрел на Мешади-Мамедали, думая заговорить о деле Шамиля, - быть может, удастся смягчить разгневанного Мешади; но тут же отказался от своего намерения, решив, что бедняга Шамиль просто не пользуется расположением Мешади, а тощий баран да нежирное мясо все это не более как предлог.
И тогда же я понял, что тут ничем нельзя помочь, что если сегодня Мешади-Мамедали помирится и расцелуется с мясником Шамилем, то завтра снова рассорится с ним из-за постного мяса.
Это уже стало его привычкой.
Через месяц или полтора мне передали, что Мешади-Маме-дали справил свадьбу дочери и выдал ее за мясника Шамиля.
На свадьбу был приглашен и я, но по случаю болезни не смог пойти.
1923
