1
Как ни справедливо то, что религиозное неверие и презрение к божественному есть великое зло, суеверие есть еще худшее.
Плутарх.
2
Спросите у большинства христиан, в чем главное зло, от которого Христос освободил человечество, и они скажут: от ада, от вечного огня, от наказания в будущем. Они соответственно этому думают, что спасение — это нечто такое, что другой может совершить для них. Люди убегают от внешнего ада, когда в действительности они носят в себе тот ад, которого они должны больше всего бояться. Спасение, более всего нужное человеку, то, которое дает освобождение человеку, это — спасение от зла в своей душе. Есть нечто много худшее внешнего наказания. Это — состояние души, возмутившейся против бога, состояние души, одаренной божественной силой, но отдающей себя во власть животных похотей, — души, которая, живя в виду бога, боится угрозы или гнева человека и предпочитает человеческую славу своему спокойному сознанию добродетели. Нет погибели хуже этой.
Вот этого-то состояния души, которое нераскаявшийся человек уносит с собой в могилу, вот этого-то надо бояться.
Спастись, в настоящем значении этого слова, значит поднять упавший дух, излечить больную душу, возвратить ей свободу мысли, совести, любви. Только в этом состоянии то спасение, которому учил Христос.
К такому спасению направлено всё истинное учение христианства.
Чаннинг.
3
«Потерять душу» не значит быть обреченным к бесконечному церковному аду, но значит затеряться в чаще страстей и, заблудившись, вертеться в узком круге себялюбивых мыслей, как заблудшийся в лесу кружится на одном месте.
Из «Передовой мысли мира».
4
С церковностью были, благодаря бога, установлены определенные отношения. Между нею и философией была проведена разделяющая стена, так что церковность и философия могли идти каждая своим путем, не мешая друг другу. Что же Проламывают разделяющую их стену и, под предлогом сделать нас разумными христианами, делают нас самыми неразумными философами.
Лессинг.
5
Люди живут дурно только оттого, что верят в ложь, а не в истину.
6
Управление церквей иерархией может быть монархическое, аристократическое или демократическое; это касается только внутреннего устройства. Сама церковь остается при всяких формах всегда деспотична. Там, где постановления веры считаются основным законом, там царствует клир, который считает себя вправе не нуждаться ни в разуме, ни в науке, потому что он единый имеющий власть хранитель и толкователь воли невидимого законодателя и, имея власть, может не убеждать, но предписывать.
