— А какие гарантии я даю вам, господин Т? Вы живы и уже почти свободны. Если хотите, можете ВЫ проводить меня до машины.
— Ясно, — выдохнул Онежский. — Прикрываетесь мной.
— Кому-то это все равно придется сделать. Желающие есть? Из крупных мужчин?!
Желающих не нашлось. Фотограф пролез через сидящих впереди него людей и пошел, спотыкаясь, так как он сильно отсидел ногу, к выходу в сопровождении Грунова.
Тут заворочался Петруччо. Потянувшись, он пробормотал в хмельном полусне: «Кваса охота до смерти! А вода и кола — отстой». — После чего обнял живот Архиерея, как подушку, поворачиваясь на другой бок. Его стал тормошить Килька:
— Нужно развязать Аркана! Петька, Пе-еть! Да проснись ты, черт православный! Аркана нужно развязать и привести сюда.
— Да пусть ваш Аркан уматывает с террористами. Он опасен, неадекватен и может опять начать палить из какой-нибудь пукалки, — плавно жестикулируя руками, как крылами, высказался Дизайнер. Его негласно поддержал Архиерей, покивав монументальной головой, и Килька примолк, отвалившись на спину.
Грунов махнул Стиву и Эду, и те молча вышли за своим командиром из зала. Онежский стоял поодаль, в растерянности крутя головой. После освещенного зала он ничего не видел и почти был готов к тому, что сейчас на него бросятся и… все, прощай трудная и интересная жизнь. Тяжелая, но прекрасная. В секунду перед ним пролетели самые значимые моменты: мамин смех в залитой солнцем столовой и ее горячие руки на голове маленького Жени. Вера с шелковой лентой на голове. Ее смятая машина и похороны… Гроб бухнул об яму, как врезавшийся в роковую отмель корабль. Скандальный уход из НИИ, где без конца кипел чайник и на «бородинский» намазывали майонез. Краснодарская ферма друга: вечная жара и буйство золотого поля. Первый снимок — смешной, даже пошлый.
Девушка с серпом, в глазах — то ли упрек, то ли ужас. А потом… потом весь мир. Муравейник Гонконга и незыблемость Арктики. Веселый бомж под Бруклинским мостом и несчастный банкир-швейцарец, с тоской глядящий на свои наручные часы. Время… Утекающее время. Сколько его еще? Сколько?
Глаза Онежского свыклись с темнотой. Он отчетливо видел три силуэта, полуосвещенные лица. Отличный кадр под названием «Безнадежность». Мальчишки в банданах замерли, ожидая приговора от темной фигуры с белым лицом, на котором выделялся крупный принюхивающийся нос и лукавством горели остановившиеся глаза.
— Идите к подвалу и ждите моей команды. Автоматы сдайте! Сдайте мне оружие, это сейчас лишнее. Нечего дразнить силовиков. И оружие этих слабаков тоже дайте мне. Быстро, не тяните!
