Динка чуть не задохнулась от злости и обиды. Вот ведь курица белобрысая! И откуда она только знает?..
— Не слушай ее, — молодой человек потянул Дину за руку. — Она, в общем, не злая, просто ей часто приходилось нелегко.
— Будто мне легко, — буркнула девушка, с удивлением чувствуя, что злость исчезает, как вода, вытекающая из треснувшего кувшина.
— Не все такие сильные, как ты, — неожиданно ответил синеглазый и, обхватив за талию рукой, ввел в круг танцующих.
Он вел ее так ловко, что Динка, отродясь не танцевавшая не то что вальсы, но, как верно отметила вампирша, даже обычные медляки, вдруг обнаружила, что у нее, оказывается, получается. Танцевать с синеглазым было так же легко, как дышать и двигаться. А еще у него были очень красивые тонкие, но сильные пальцы, изящные, даже аристократические, как внезапно подумала девушка. На его пальцы, нежно и крепко сжимающие ее руку, можно было смотреть бесконечно.
Она забыла, что выглядит нелепо, она забыла, что не умеет танцевать — просто кружилась и кружилась, а сердце билось на счет вальса: раз-два-три, раз-два-три…
Ей казалось, будто они только начали танцевать, когда музыка вдруг оборвалась — грубо и резко, ударив тишиной по оголенным нервам.
Дина и сама не заметила, как оказалась одна, необычайно остро ощущая свое одиночество, словно физическую боль.
Синеглазый не оглядываясь уходил. Ей хотелось его окликнуть, но рот будто зашили толстыми швейными нитками. Больно! До чего же больно!
Пары по-прежнему танцевали вальс под неслышимую Динке музыку — механически, как манекены. Они двигались, словно куклы на пружинках, смешно и нелепо, все убыстряя и убыстряя темп, и от этого движения, мелькания, хаотичного мельтешения кружилась голова.
— Хватит! Остановитесь! — не выдержав, закричала девушка.
И, к ее ужасу, танцующие действительно остановились — на полужесте, на полушаге. Кто-то поднял ногу и не успел поставить ее на землю, кто-то отклонился назад и теперь застыл так в неустойчивом положении. От этого можно было сойти с ума!
— Что же здесь происходит? — прошептала Дина, машинально накручивая на палец прядь волос, и вдруг поняла, что просто спит.
В этот самый момент откуда-то из угла послышались тихие всхлипывания. Это плакала Ангелина, единственная, кроме самой Динки, сохранившая здесь способность двигаться.
— Хватить реветь! — крикнула ей Дина. — Зачем ты вообще пришла сюда? Это мой сон, и нечего его портить! Поняла?!
Но вампирша снова всхлипнула, и Динке вдруг стало ее жалко. Она сама не верила себе. Как можно жалеть эту белобрысую дрянь, без сожаления рушащую чужие жизни и чужие отношения? И тем не менее…
