Владимир Олейчик
Три вопроса самому себе
Что для меня Челябинск? Я родился в феврале 1941 года в Белоруссии. 21 июня мы выехали из Осиповичей, в июле оказались в Челябинске. Тут я вырос. Тут прошла вся моя жизнь. Жена моя челябинка, дети, естественно, тоже. Судите сами, что для меня Челябинск. И весь Урал.
Детство мое прошло на Переселенке. Танковое училище, Колупаевка, вокзал — это все мое. Моя же — вторая железнодорожная школа.
И еще один район мой — Металлургический. С ним много связано. Наконец, своим стал Северо-Запад, где сейчас живу.
Жить на Северо-Западе неплохо. Но… В свое время, когда работал директором металлургического комбината, я, если помнят металлурги, выбирал новопольскую площадку. Сейчас она застраивается.
Как мы живем? Сад — в одном месте, гараж — в другом, квартира — третий пункт, работа — четвертый. Вот и мечемся между этими четырьмя точками. И, между прочим, не замечаем того, что до сих пор строим бараки. Только раньше они были низкие, а теперь — высокие. А надо бы возвращаться к земле. И вообще, среда обитания, условия жизни становятся первостепенной ценностью.
Еще школьником я объездил на велосипеде весь Урал. Увильды я открыл для себя в 1957 году. Озеро тогда было удивительно чистым. Теперь оно не такое.
Природа уральская прекрасна. Край наш редкий. Но мы губим его красоту. Я и думаю: что же мы оставим своим детям, где они-то будут путешествовать, где открывать свои чистые озера?
Беда ли, что Челябинск судьбой связан с тяжелой промышленностью? Нет, я думаю, это не беда, а, наоборот, счастье, которым мы не смогли как следует воспользоваться. У нас все есть. Все полезные ископаемые. Наши недра — настоящие кладовые. Что хотите — от гранита до золота и редких металлов — все у нас под ногами. А мы что? В руде, например, 38 процентов серы. Строить бы экономику на сере, а мы сжигаем ее, выбрасываем в воздух, которым сами же дышим.
Я всегда гордился и до сих пор горжусь своей профессией. Работал и подручным сталевара, и сталеваром, и мастером, и так далее, до директора завода. Мой цех — цех жаропрочных сталей, ЭСПЦ-3. Сталь, которую мы плавили, шла на ядерные реакторы, на лопасти турбин, на подводные лодки. Материалы редчайшие. И очень дорогие. Словом, мне нравилась моя работа.
Но, правду говоря, с железом в Челябинске мы переборщили. Нарушили два баланса — баланс энергии и баланс веществ. Много потерь. Челябинский металлургический комбинат — крупнейший завод спецсталей, и их мы выпускали слишком много. Совсем недавно еще намеревались построить три очереди нового ЭСПЦ-6, который должен был завалить страну нержавейкой. Я тогда спорил: зачем три очереди, хватит одной. Только теперь стало ясно, что, действительно, одной обойдемся.
