Алексей, опаленный огнем пороховых газов и горячим прикосновением смерти, вскочил и отбросил пистолет от себя.
В дверь кто-то настойчиво звонил. Коновалов решил, что кто-то приехал за ним со службы, и поэтому не хотел открывать.
Он тихо, на цыпочках прошел в прихожую, заглянул в глазок и увидел полковника Петрушина. Он был один и, как показалось Алексею, немного навеселе. Коновалов наконец-то решил объясниться с командиром и открыл замки.
Грузный полковник медленно вошел и удивленно посмотрел на майора. Таким он не видел его ни разу в жизни. Алексей трое суток не ел и почти ничего не пил, так как ему ничего не лезло в глотку. К тому же он сильно переживал и от этого еще больше осунулся. Перед полковником стоял сутулый, убитый горем человек, скорее похожий на бомжа, чем на крутого агента элитного секретного подразделения. От былого мощного телосложения Алексея не осталось и следа, его некогда розовые щеки ввалились, взгляд потускнел, а мышцы, лишенные полноценного питания, одрябли. Он стал похож на высушенный гриб-боровик. Даже волосы на сморщившейся голове поседели.
— Так, так, — произнес полковник и захлопнул за собой дверь. — Сорвал правительственное задание.
— Я больше на правительство не работаю, я в отставке, — тихо произнес Алексей, прошел в комнату, лег на кровать и уставился в потолок. По его щеке медленно текла кровь из рассеченной пулей кожи. Полковник заметил рану, но ничего не сказал.
— Ты сорвал ответственное задание. Что случилось? — повторил он.
— Я сегодня похоронил жену и дочь, а так ничего больше не случилось, — безразлично ответил тот.
— Соболезную, — сурово произнес Петрушин и продолжил начатую им тему: — Ты сорвал задание и за это пойдешь под трибунал.
— Никуда я не пойду, — ответил Коновалов, — у нас под трибунал не ходят, некого теперь судить.
— Одевайся и поедешь со мной.
— Я останусь здесь и с места не двинусь.
Услышав его ответ, полковник вытащил руку из кармана, и Алексей увидел зажатый в его ладони пистолет с глушителем.
— Тем лучше, — покачал он головой, — а то самому как-то не получается.
Услышав эти слова, полковник вскинул на него удивленный взгляд и посмотрел на стол. Там валялся пистолет Коновалова. Затем взглянул на стену с пулевой выбоиной, на струйку крови, запекшуюся на левой щеке, и опустил оружие.
— Зачем же ты так, Леша? — по-отечески спросил командир. — Тебе только тридцать, живи и радуйся.
— А ей был только годик, — зло посмотрел на него Леша.
