Страсти и слухи проносились мимо него, не осаждаясь в его занятом совсем иными проблемами мыслительном аппарате. Как раз в период упомянутых событий Тимофеев искал могилу царя Атея, основателя скифского государства, погибшего в войне с македонским царем Филиппом. Его не смущало то обстоятельство, что до него этим занимались сотни историков. А поскольку семестр еще не закончился, Тимофеев проводил поиски по карте Приазовья, самой большой, какую только удалось выклянчить на географическом факультете. В качестве путеводителя по скифским местам он использовал четвертую книгу Геродотовой истории и словарь древнегреческого языка.
Поэтому он был до чрезвычайности поражен, когда к нему в комнату явился Дима Камикадзе, вытеснив оттуда лишний воздух и роняя неосторожными телодвижениями плохо закрепленные предметы.
– Чего-чего тебе нужно? – переспросил Тимофеев, отказываясь верить своим ушам.
– Подвенечное платье, – повторил Дима и зарделся.
– А где я тебе его возьму? – пробормотал Тимофеев и повел вокруг себя невидящим взором, перед которым еще мелькали короткие скифские мечи-акинаки.
– Где хочешь, – мрачно сказал Дима.
– На кой оно тебе? Ты что – невеста? – наивно изумился Тимофеев.
– Нет, совсем другой человек, – терпеливо сказал Дима. – Я женюсь на Тосе.
– Ты? На Тосе?.. – Тимофеев потряс головой, избавляясь от наваждения, чтобы скорее вернуться в окружающую его реальность. – Почему же я ничего не знаю?
– Спроси у своего Атея, – с некоторой обидой ответил Дима.
– Значит, ты хочешь, чтобы я сшил твоей невесте подвенечное платье?! Да я вам такого нашью…
– Нет! – возопил Дима. – Не так! Умные люди сошьют! А я хочу, чтобы материал на платье был не такой, как у всех… Понимаешь? Чтобы ни у кого такого не было! Понимаешь?.. Вах! – Не в силах внятно объяснить, он досадливо размахивал руками где-то возле самой люстры.
– Понятно, – остановил его излияния Тимофеев. – Успокойся. Сядь. Только диван мне не сломай.
Он боком протиснулся между Димой и стеной, вышел в коридор и вскоре вернулся с графином, полным пузырчатой хлорированной воды.
– Такой материал тебя устроит? – осведомился он.
– Вах! – сказал Дима потрясенно. – Совсем прозрачный?!
– Не совсем, – веско произнес Тимофеев.
Но Дима не уходил.
– Тимофеич, – вымолвил он стыдливо. – Беда у меня. Тося у меня, ты знаешь, курит. Будущим детям это вредно…
– Детям? Уже?
Дима снова зарделся.
– Возьми грамм розы, – начал Тимофеев, скатывая в рулон карту Приазовья, – грамм горчицы и ножку мыши, повесь все это на дереве…
