– Знаю, – сказал Дубняк. – Щука – хищник, бич молодняка. Лов ее на Шиш-озере разрешен круглогодично.
Ему тоже поднесли и ухи, и пеньковского гостинца.
– При исполнении не употребляю, – Дубняк отодвинул кружку.
– Хороши щурята, – промолвил Пеньков, наворачивая свою порцию. – Кто ловил?
– Это наш Витя, – не без кокетства пояснила Стихия.
Тимофеев обнаружил в руке кружку, не глядя плеснул в себя теплую гадость и тут же пожалел об этом. В моментально поплывшей голове столбом поднялся туман.
– Молоток, – еще раз одобрил гость. – Видел я твою снасть. На нее и ерша не подцепишь. А ты, гляди-ка, щук таскаешь!
– Это не я, – в порыве откровенности объявил захорошевший Тимофеев. – Это местный житель дед Мастодонт… то есть как его…
– Мамонт, – подсказал неприметный Дубняк.
– Как же, знаю! – воскликнул Пеньков жизнерадостно. – Большой спец… Но щука – это не рыба. Так, баловство. Наше славное Шиш-озеро богато истинно ценными породами, которые в значительной мере скрасили бы ваши грядущие трапезы.
– Правда? – обрадовалась Стихия. – Завтра же пошлю Витю!
– Не советую, – вставил Дубняк и многозначительно покашлял.
– Да шут с ними, – сказал Пеньков. – Пусть он у вас попробует сома взять. Как, инспектор, на сомов охота разрешена?
– Не возбраняется, – ответил тот.
– Каждому свое, – продолжал резвиться Пеньков. – Кому сомы да щуки, а кому что… Так ведь, рыбнадзор?
– Не так, – промолвил инспектор. – И я тебя, Пеньков, все одно поймаю. Как ту щуку.
– Сердитый же ты, – удивился Пеньков, а Стихия с неодобрением посмотрела на Дубняка. – Ну, лови, лови…
– А правда, что в заводи под ракитами водяной живет? – вмешался пьяненький Тимофеев.
– Это кто сказал? – осведомился Дубняк.
– Дед Динозавр… то есть как его?..
– Вряд ли, – уклончиво произнес инспектор. – Но ловить не советую.
– А рыба там, доложу я вам… – мечтательно закатил глаза Пеньков.
– Ловил? – с подозрением спросил его Дубняк.
– Что ты, как можно! – замахал руками тот.
Они покончили с ухой одновременно, поблагодарили хозяев за угощение и степенно разошлись – каждый в свою сторону.
– Странные они, – сказал кто-то.
– Да уж, – согласилась Стихия, с сожалением глядя вслед видному и веселому Пенькову. – Эх… Разливай по последней!
Тимофееву нелегко было угнаться за привычными ко всему археологами, и его сморило прямо у костра. Он спал и видел разлюбезную его сердцу девушку Свету, блуждающую при тусклом лунном свете среди темных от времени дубовых полок Дядьевского монастырского архива, густо заваленных усатыми ослизлыми сомами ин-фолио. Высоко над ним витали стаи жадных до интеллигентской кровушки комаров, опасавшихся подступиться из-за едкого хвойного дыма, что стлался понизу – к непогоде.
