Тимофеев со стоном вздохнул.
Фомина сменил Лелик Сегал. Ему в должности сотрудника вычислительного центра курсовые никак не грозили, но оставить своим вниманием Тимофеева Лелик тоже не мог. Правда, в силу особенностей натуры, ничего путного присоветовать он был органически не способен.
– Тимми, – сказал Лелик. – Я знаю, что тебе нужно, ровесник мамонта[1]. Есть рецепт отпадного фирменного коктейля, после которого ты ничего не будешь чувствовать. Называется «Тундра». Выпить сто пятьдесят «Пшеничной», потом не закусывая – столько же «Сибирской». И попрыгать, чтобы как следует перемешалось.
Тимофеев уже не мог шевелиться, чтобы напинать Лелику за кощунство. Поэтому он слабо поморщился и снова с головой ушел в неприятные ощущения.
Вернулась девушка Света и поставила перед ним кружку с бурым отваром.
– Витюля, – сказала она строго. – Наберись мужества, встань и пополощи этим зубы. Если не поможет, заварю тебе корень подсолнуха.
«А если и это не спасет?» – безмолвно вопросил взгляд зубовного мученика.
– Тогда к врачу, – заявила Света. – Свяжем тебя и понесем на руках.
Глаза Тимофеева наполнились слезами.
Тем временем девушка достала из своего портфеля папку с курсовой работой. Черты лица ее прояснились. Она бережно расправила на коленях несколько больших листов бумаги, изветшалых и пожелтевших от древности.
– Такой труд пропадает… – со вздохом произнесла она. – Можно сказать, историческая сенсация года. Это вам не какой-нибудь липовый подьячий Крякутный на воздушном мешке. Представляешь, Витенька, оказывается, и в наших копаных-перекопанных архивах можно совершить открытие. И даже поразительное!
Тимофеев откликнулся невнятным урчанием. Ничего похожего он, разумеется, не представлял. Ему своих забот хватало.
– Вот, взгляни, что я нашла совсем случайно, – попыталась пробудить в нем искорку интереса Света.
Тимофеев скосил на нее печальный взгляд.
– Фто эфо? – пропыхтел он.
– Фрагмент какого-то чертежа. И похоже, очень старинная вещь. Ей здорово досталось от сырости и мышей.
– Мыфы? У наф в афхиве?..
– Ну, в эпофу… в эпоху крепостничества их было предостаточно!
Лицо Тимофеева трагически перекосилось, затем собралось в гармошку, и он с подвизгиванием чихнул. Света поспешно убрала пыльный чертеж подальше.
– Что там нарисовано? – проявил некоторое любопытство Тимофеев, отчихавшись и совладав с попыткой зубов отыграться на нем за своеволие. От глаза Светы не ускользнуло, что это удалось ему подозрительно быстро.
