Ратлидж действительно заметил перемену. В волосах крестного появилось больше седины, складки в углах рта углубились, под глазами залегли темные круги.
— Тревор состарился, но не от возраста.
— Вот именно, — кивнула Мораг. — Не позволяй ему сидеть и вспоминать…
— Не позволю.
— Утром спускайся ко мне на кухню.
— Приду, а как же, — ответил Иен, и Мораг широко улыбнулась.
— В воскресенье испеку тебе к завтраку горячие лепешки, — пообещала она. Лепешки были напоминанием о детстве. Она стала спускаться по лестнице, чтобы закончить приготовления к ужину.
В тот вечер Ратлидж и Дэвид Тревор после ужина засиделись за портвейном. Тревор достал книгу, присланную ему молодым архитектором, который поступил на работу в его фирму в 1912 году. А через пять лет, в 1917 году, Эдвард Харпер погиб. Его вместе с полудюжиной солдат разнесло в клочья, когда рядом с ними взорвалась повозка с боеприпасами.
— Скажи-ка, что ты об этом думаешь. — Судя по тому, как крестный бережно развернул книгу и протянул ее Ратлиджу, тот понял, насколько высоко Тревор ценит подарок.
Даже на фронте, во Франции, Харпер ухитрялся рисовать. Он набрасывал акварелью то, что его интересовало, — портреты людей разных званий и подразделений, с которыми он знакомился на войне. Ратлидж любовался африканскими егерями, малайскими кули, французскими драгунами, самоуверенным австралийцем с дерзкой улыбкой. Он долго рассматривал портрет сикха из Восточно-индийского полка в противогазе, его пышная черная борода окаймляла противогаз как пышная оборка. Дальше шли наброски индусов в разнообразных тюрбанах — из всех провинций, откуда на фронт прибывали индийские части. На стороне французов воевали спаги, легкие кавалеристы, — уроженцы Алжира, Туниса и Марокко, они собирали трофеи. Далее Ратлидж увидел шотландцев в килтах и бельгийского пехотинца в необычном шлеме. Все портреты обладали бесспорной индивидуальностью, все давали представление о характере персонажей. Рисунки служили доказательством примечательного таланта.
— Чудо! — восхитился Ратлидж, не кривя душой. Помимо всего прочего, акварели Харпера служили отличными иллюстрациями к парадной стороне войны, радостной и пестрой, без убитых, раненых и ужасов. Такие рисунки спокойно можно послать домой. Правда, этого Иен Тревору не сказал.
Ратлидж листал страницы альбома, вспоминая всех, кто погиб у него на глазах. Сколько же талантов зарыто в землю, сколько несбывшихся надежд! И чего ради? Хотелось бы ему знать…
