И вся прелесть в том, что ты никогда не смотришь на самого священника: он сам боится. Ты никогда не смотришь на философа: он сам боится.
Я слышал.
Новый викарий работал слишком усердно, и исследование показало, что у него серьезно повреждены легкие. Доктор ему сказал, что абсолютно необходимым будет долгий отдых. Викарий воспротивился и сказал, что не может себе позволить бросить работу.
– Ладно, – сказал доктор, – перед вами стоит выбор: или в Швейцарию, или в рай.
Викарий некоторое время походил по комнате и ответил:
– Ладно, вы победили, Швейцария.
Когда дело касается жизни и смерти, даже священник, философ, люди, к которым ты идешь за советом, – они тоже не жили. Скорее всего, они не жили даже настолько, что и ты; иначе они не были бы священниками. Чтобы стать священниками, они совершенно отказали себе в жизни. Чтобы стать монахами, садху, махатмами, они совершенно отвергли свои существа и приняли все, что от них ожидало общество. Они полностью согласились с этим. Они не согласились с самими собой, с собственной жизненной энергией, и согласились с ложными, дурацкими вещами – уважением, респектабельностью.
Пойди и спроси их. Они сами дрожат. Глубоко внутри они сами боятся. Они и их ученики – все они в одной лодке.
Я слышал.
Папа в Ватикане лежал, серьезно больной, и было получено послание, что Кардинал сделает с балкона Святого Петра специальное объявление.
Когда пришел день, знаменитая площадь была заполонена верующими. Старый кардинал сказал дребезжащим голосом:
– Его святейшество может спасти только пересадка сердца, и я обращаюсь ко всем вам, добрые католики, собравшиеся здесь, с просьбой вызваться быть донором.
Он поднял в руке перо и продолжал:
– Я уроню это перо среди вас, и тот, на кого оно упадет, будет избран Святым Провидением, чтобы спасти жизнь Святого Отца.
С этими словами он бросил перо… воцарилась полная тишина, и слышно было только, как двадцать тысяч преданных католиков тихо дуют в воздух…
Каждый боится. Если Святой Отец хочет выжить, почему эти бедные католики должны быть донорами?
Я не даю тебе никакого утешения. Я собираюсь тебе говорить: «Душа вечна. Не беспокойся, ты никогда не умрешь. Умирает только тело». Я знаю, что это правда, но эту правду нужно заработать тяжелым путем. Ты не можешь этого знать из чьего-то об этом утверждения или заявления. Это не утверждение; это опыт. Я знаю, что это так, но для тебя это абсолютно бессмысленно. Ты не знал, что такое жизнь. Как ты можешь знать, что такое вечность? Ты не был способен жить во времени. Как ты можешь жить в вечности?
