Вернулся в палату. Не спалось. Из процедурки доносились грубый голос санитара и женское воркование.
— Да… да… да., конечно… — чирикала Ленок.
— Бу… бу… бу… — басил Борис.
Стихло. Послышалась возня. Все завершилось глубоким умирающим стоном.
Борис возвратился.
— Давай, — кивнул он напарнику в сторону процедурки и грузно плюхнулся на диван.
Все повторилось. Опять возня и опять стон ненасытной стервы.
Утром Черная Скамья, расхаживая между кроватями, вновь затянул:
— А на черной скамье, на скамье подсудимых…
Кашлянье, харканье, зевание проснувшейся палаты.
Хлопанье дверей. Звяканье склянок в процедурке. Разноголосица новой смены.
— Так, пить лекарство! — Посвежевшая за ночь Ленок подкатила к наблюдательной столик, уставленный капроновыми стаканчиками с водой и горками разноцветных таблеток.
Обитатели палаты поочередно подходили и глотали пилюли. Санитар Борька наблюдал.
Черная Скамья, высыпав в рот горсть разноцветных колес, хотел отойти, но Борька, шагнув к нему, громко сказал:
— Открой рот!
Черная Скамья — так я окрестил Вергазы — злобно сверкнул глазами. Взяв в руки его узкое, хориное лицо, санитар надавил пальцами-сардельками на щеки. Открылась гнилая пасть убийцы. Из-под нечистого языка вывалились таблетки.
— У, гнида! — Борис наотмашь рубанул ребром ладони по худой кадыкастой шее.
Голова симулянта дернулась и вместе в хилым телом отлетела в угол.
Вскоре Борис повел группу дураков в туалет. Игорь, парализованный сульфозином, скакал на одной ноге, держась рукой за стену. Санитар Вовка отлучился в процедурку. Его позвала медсестра. На минутку наблюдательная осталась без присмотра. Вергазы тигром метнулся со своей койки. Воровато позыркав по сторонам, стал выламывать из кровати наказанного парня металлический прут. Прут был слегка согнут и болтался в гнездах. Выломав стал метаться по палате — куда спрятать? — и, пришлепывая прутом по ладони, злобно шипел:
— Уработаю гада, завалю, что угол дома…
Он имел в виду обидчика-санитара.
В коридоре послышались шаги. Понурое стадо плелось за Борисом. Он тащил изувеченного уколом. Вергазы сунул прут под матрац казненного сульфозином. Метнувшись на свою кровать, затаился, изображая спящего.
Санитар свалил Игоря на койку и посмотрел на грядушку. Она скалилась свежей щербиной.
— Эт-то что за херня? Кто выломал?! Ты, что ли?! — спросил он Игоря, готовый его растерзать.
— Не-е-е, — с дрожью в голосе протянул тот. Глаза его налились страхом. — Не я…
— А ну, встань!
