Груди были какие–то необычные, но в одурманенном состоянии легионер не сразу понял, в чем дело.
Потом до него дошло: они были покрыты коротким гладким мехом, как мех норки или сиамской кошки.
Незнакомка закончила осматривать его рану и выпрямилась. Ее груди исчезли в вырезе блузки. Глаза девушки скользнули мимо, помедлили и вернулись. Они были серые, как древесная зола, и таким же серым был мех вокруг ее нежного лица.
— Ты проснулся.
Она сказала это на языке наа, а не на стандартном, — факт, отмеченный Були, но не имеющий никакого значения. Человек хорошо понимал язык наа, благодаря химически усиленной быстрообучаюшей мнемонике, которую осваивали все легионеры на Альгероне.
На первый взгляд язык наа был прост. Масса слов имела только один слог и никаких конечных согласных. Однако простота эта была обманчива, так как язык наа — тональный язык, и высота тона определяла, какое из многих возможных значений имеет данный конкретный слог. Имелось четыре признанных высоты: высокая, средняя, низкая и очень низкая. Дело усложнялось еще и тем, что высота могла быть повышающейся, понижающейся или постоянной.
В итоге этот язык был не легче древнекитайского. К тому же он разделялся на два главных диалекта: на одном говорили в северном полушарии, а другим пользовались к югу от великого горного хребта. Були знал оба.
— Да, я проснулся.
Девушка улыбнулась. Ее полные губы напоминали подушечки. Если она и удивилась, что Були умеет говорить на ее языке, то никак этого не показала.
— Ты смотрел мне в блузку.
Були покраснел и покачал головой.
— Ты ошибаешься.
Она подняла красивые брови. Они были рельефнее, чем у людей, и Були подумал, что в них есть что–то кошачье.
— Неужели? Тогда объясни это. Он и не подозревал об эрекции, пока девушка не
коснулась одеяла. Оскорбляющий виновник поник и исчез.
— Сладость Ветра?
Голос был низкий, определенно мужской и раздавался откуда–то поблизости.
Девушка положила два пальца на губы Були — знак молчания у наа — и прошептала:
— Это мой отец. Закрой глаза и притворись, что спишь.
Були хотел спросить, зачем, но что–то в ее интонации
заставило его передумать. Легионер закрыл глаза. Послышался скребущийся звук, за ним — металлическое позвякивание и шорох рядом с кроватью. Тот же самый голос заговорил снова, на этот раз громче.
— Как он?
— Лучше. Думаю, что лучше, но он еще спит.
— Спит или без сознания?
— Спит. Он просыпался на пару минут, — спокойно сказала Сладость Ветра.
