— Охохохо… — дрожащим голосом произнесла Катя, и присмотревшись, я увидел, как ее ноги продолжает мелко потрясывать.
— Ты в порядке? — оторвавшись от стены, подошел я к кровати и склонился над девушкой.
— Ох ты… как хорошо…
Выдохнув, я сглотнул невольно. И поднял ладони на уровень глаз, приблизив их к лицу.
Пальцы рук не дрожали. Они просто тряслись.
— Ты только в следующий раз предупреждай, если снова с удушением будет, — не открывая глаз, произнесла Катя, переворачиваясь на живот, широко раскинув ноги.
Кивнув, я вышел в ванную и умылся в темноте.
Укушенная рука ныла и пульсировала болью.
* * *
Выйдя из номера, мы прошли по темному коридору, подсвечивая себе мобильными телефонами. Остановившись у лестницы, я некоторое время вглядывался вниз, но вроде не караулит никто. Корпус будто вымер — ни звука, ни шороха.
Я первым спускался по ступенькам, медленно и осторожно шагая. Когда проходили мимо черного зева входа на коридор первого этажа, прикрыл собой девушку, но оттуда никто вроде не кинулся. Последнюю лесенку, ступенек в пять, бегом миновали, но тут же я поднял руку, мягко останавливая спутницу.
— Пять сек, — прежде чем высунуть голову на улицу, шепнул я ей.
— Ты чего? — спросила Катя. Негромко надо сказать спросила, но в ночной тишине ее слова будто бомбой разорвались. Поморщившись, я приложил палец к губам, шикнув для наглядности, и столкнулся с недоумевающим взглядом.
Так. Точно — мы сейчас немного в разных реальностях. Я в той, где эпидемия неведанного бешенства, где сошедшие с ума люди убивают себе подобных и уже действуют то ли банды мародеров, то ли просто радикальная молодежь на охоту вышла. Катя же систему координат еще не поменяла, и ночная прогулка по территории ее совершенно не пугает, а мои предосторожности выглядят странными. И это для меня мы спускались медленно из-за опаски, для нее же наверняка из-за осторожности, чтобы во тьме, с трудом разгоняемой светом экрана мобильного, не навернуться на ступеньках.
Катя ведь не видела ничего из того, чего я насмотрелся за минувшие сутки. Ну, революция в стране, по ее мнению, что тут такого? Мы в девяностых жили, не тужили. Так что наслаждаться отдыхом, пусть и урезанным вариантом, пока не прилетели спасатели и всех не спасли, увезя домой, в осень и к мужу.
Прекрасно. Блять, это просто прекрасно.
Эти мысли мелькнули у меня за какое-то мгновенье и, приставив палец к губам, я еще раз шикнув, все же выглянул. Около минуты осматривался по сторонам. Темно. Не видно почти ничего. А то, что видно, еще более темными пятнами в темноте ночи темнеет, и там вовсе ничего не видно.
