Когда я коляску помогал достать, кстати, темненькая мне благодарно кивнула. Была еще парочка — в отель уже ломанулись. Мужик, лет сорок пяти, плотный и с проседью в волосах и хабального вида толстая тетка, выглядящая старше спутника — не поймешь, мама или жена.
В холле нас встретили два молодых дружелюбных араба, раздавшие нам регистрационные карточки, уже отельные. Опять только с арабскими и французскими подписями. Быстро заполнил свою и вновь сел писать за подружек.
— Извините, не поможете? — под сердитым взглядом Вики, которой сейчас карточку заполняю, подсаживается ко мне темненькая мамочка. — Пожалуйста, я совсем ничего не понимаю, — хлопнула она пару раз ресницами.
— Да я тоже, если честно, — улыбаюсь я и, увидев мелькнувшее разочарование в глазах, тут же успокаиваю, — конечно, помогу, здесь все просто. Если ошибки будут, ничего страшного, все равно никто это не читает. Вот здесь имя, здесь фамилия, здесь дата прибытия, дата вылета.
Пока темненькая заполняет свою карточку, я быстро расчирикал на всех трех — себе, Вике, Марине. Подружки идут к стойке рецепшена, а я остаюсь, помогая темненькой.
«Ivanova Ekaterina» — разбираю ее имя написанное.
— А это что? — спрашивает меня Иванова Екатерина.
— Профессия. Пишите менеджер, не парьтесь. Менагер, да, вот так. Здесь «откуда вы», пишите: Москва.
— Но я из Фрязино, — поднимает она на меня такой взгляд, что мне тут же поцеловать ее захотелось, так эта непосредственность умилила.
У стойки между тем градус беседы повышается, подружки гомонят, тетка возмущается. Я даже знаю почему — наверняка заселять не хотят.
— Сереж, представляешь, номеров совсем нет! — возмущенно смотрит на меня Вика, облокотившаяся на стойку — говорят, только днем будут!
— Хелоу, май френд! — киваю я девушке, типа понял и, улыбаясь, сую одному из арабов за стойкой паспорт. В паспорте двадцатка сложенная.
— Сорри, месье, — возвращает мне паспорт араб, подталкивая обратно купюру, — но намберс. Афте твелв оклок, — раздельно произносит он и для наглядности показывает на часы.
— Хей, май френд! Ай вонт ту слип ин зе бед нау! — я складываю ладони и подкладываю их под ухо, наклоняя голову. — Май фрэнд, хау мач? — тихо спрашиваю его и тру пальцы в характерном жесте.
— Ноу, ноу, — поднимает он руки ладонями ко мне, — сорри, мсье, ноу намберс!
Киваю ему и не настаиваю — зато двадцатка целая осталась. Вообще не люблю арабов, но этот нормальным кажется, смотрит открыто и без затаенной озлобленности, как многие из них. Хотя может тут все такие — я же сужу по тому, что в Египте видел.
