Один из стражников подтолкнул ее к двери, а остальные замерли у края платформы. Кто-то отпер дверь изнутри, и Мерле робко шагнула под щиток с этой надписью, которая теперь вдруг показалась ей зловещей и предвещающей недоброе. В самом деле, не значит ли это: «…жизнь свою оставь»? В ответ на такое предположение сердце у Мерле раза два так сильно стукнуло, будто хотело вырваться из груди и удрать. Обстановка в доме, казалось бы, должна была соответствовать его романтичному наружному виду, но ничего подобного. Здесь, правда, потолок тоже был с деревянными перекрытиями, а в углу стоял простой крестьянский комод с грубоватыми инкрустациями, но там находились и другие предметы, отнюдь не гармонирующие с уютным домашним бытом.
Например — операционный стол.
Весь нижний этаж Дома Сердца был занят одной обширной комнатой, которая странным образом умещалась в миниатюрном домишке.
«Обман зрения», — решила Мерле.
— Возможно, — сказала Королева.
В задней части комнаты за деревянными опорами, поддерживавшими кровлю, поблескивали металлические полки, на которых очень аккуратно и ровными рядами были разложены сверкавшие чистотой операционные инструменты на черных салфетках. Полированный металл слепил блеском, — на них падал струившийся из окон красноватый свет.
Дверь за Мерле закрылась. Она быстро обернулась и посмотрела, кто ее впустил в дом. Это были змеи, те самые, которые привезли в пещеру каменных голов хилого старичка в кресле-каталке. Змеи бросились к Мерле и сплелись перед ней в некое единое существо, по форме похожее на грушу, которая оказалась выше девочки примерно на голову. Это единое, но многоголовое существо рванулось к ней и замерло перед самым ее носом. Затем большой змеиный клубок растянулся в длину и ширину, образовав толстый ковер, который вполз в глубь комнаты, где снова вздулся, вытянулся вверх, приняв форму остроконечной сахарной головы, и застыл на месте.
Мерле хотела повернуться и бежать, но один из оборотней загородил ей дорогу. Теперь у него уже было мало сходства с Холодом, — он стал чем-то таким гадким и мерзким, что Мерле в ужасе отвернулась.
— Я не в силах помочь, — сказала Королева Флюирия.
«Что ж, спасибо тебе», — мысленно ответила Мерле.
— Сожалею, но ничего не могу поделать.
«Я тоже».
— Конечно, это я тебя сюда привела, но…
«Пожалуйста, помолчи».
— Это — она? — раздался чей-то голос.
Если змеи и ответили, то Мерле ничего не услышала. Но голос тут же приказал:
