Я не только наблюдал это со стороны. Как вы сами догадываетесь, я был одним из тех, кто с виноватым видом скрёбся в двери советского посольства. За широкими спинами полисменов. Под аккомпанемент уже охрипших на той стороне улицы в своей бесконечной пляске борцов за советских евреев:
– Отпусти народ мой!
Меня впустили в посольство. Пришёл я не один, а с приятелем, уже не первый раз сюда ходившим. У него всё было на мази: документы отправили в Москву, ждал окончательного решения оттуда. Он повёл меня, как новичка, чтоб показать, что это не так страшно, а заодно прозондировать почву – как движутся его дела. Должен вам сказать, как только я очутился внутри, все мои страхи и опасения как рукой сняло. К нам вышел работник посольства, то ли консул, то ли вице-консул – не помню, улыбнулся нам так по-свойски и сказал:
– Заходите, дорогие товарищи. Будьте как дома.
Представляете? Это нам, которые по всем статьям советского закона – изменники Родины, отщепенцы, предатели, лакеи сионизма и империализма – такие слова: дорогие товарищи.
С ума сойти! Да ещё будьте как дома.
Мне даже показалось, что я ослышался. А он, этот малый из посольства, рубаха-парень, истинно русская душа, усадил нас в мягкие кресла, вызвал девушку, тоже русскую, с таким милым, немного монгольским личиком, и говорит:
– Принимай гостей, Тамара. Кофе нам, пожалуйста. И торт «Сюрприз». – И нам так по-хорошему, по-свойски подмигнул. – Тортик свеженький. Вчера прилетел из Москвы.
Нет, положительно можно было сойти с ума. Для нас тут торт «Сюрприз». Только что из Москвы.
Я этот вафельный торт с шоколадом, который, кроме как в СССР, нигде не выпекают, в своё время не очень жаловал. Суховат. Приторен. Всегда можно найти что-нибудь получше. Например, торт «Пражский» из ресторана «Прага» на Арбате.
Но здесь, в Вашингтоне, в фойе посольства, под тремя портретами советских вождей, которые строго, но без злости, а скорее – по-отечески, смотрели на нас, своих двух бывших подданных еврейского происхождения, наломавших кучу дров, и теперь как блудные сыны приползших к родимому порогу, этот торт «Сюрприз» показался мне вершиной кондитерского искусства, и таял во рту, как сливочный крем.
А Тамара эта – Боже мой, сколько приятнейших воспоминаний связано у меня с этим именем – смотрела на нас так ласково, как младшая сестра.
– Каждый имеет право на ошибку, – понимающе сказал нам этот парень из посольства, и у меня запрыгало сердце. Такого в СССР не говорят. По крайней мере, раньше не говорили. В тюрьму отправляли не только за ошибку, но и без всякой твоей ошибки. Так, для профилактики. Бей своих, чтоб чужие боялись.
