Когда-то, в средние века, насколько я помню из истории, была такая пытка: человеку вливали в рот расплавленное олово. К чему было пытать таким образом, лишая человека языка и возможности во всём сознаться, один Бог знает. Зачем издеваться над несчастным евреем с помошью проклятой характеристики, если он всё равно уезжает, и вы расстаётесь навсегда, как в лагере говорят: задом об зад – кто дальше прыгнет.
А вот зачем. Чтоб других напугать, чтоб остальным неповадно было. Поэтому уезжающего еврея тащат на собрание, и все, кто с ним раньше работал вместе, должны хорошенько плюнуть ему в рожу, а если есть охота, можно и поддать ногой под зад. Независимо от того, был ли ты с ним дружен прежде или враждовал. Бей, не щади, иначе сам попадёшь на заметку.
Один режиссёр в Москве не выдержал этой обработки и дал дуба прямо на собрании. А на столе у парторга осталась его характеристика, теперь уже вообще никому не нужная.
Ну, а те, что выдержали все мучения и, вырвав характеристику, приносили её в зубах в ОВИР? Могли только перевести дух до следующей пытки. А саму характеристику девчонки из ОРИРа брезгливо выбрасывали в корзину для ненужных бумаг.
Что вспоминать? Каждый еврей, уехавший из СССР (а уехали не только праведники) достоин ордена за выносливость и компенсации за потерянное здоровье и десятки лет жизни. Я бы даже выразился так: оптимистическая трагедия и пошлый фарс в одно и то же время. И если какой-нибудь другой народ окажется на это способен, то я очень буду удивлён. Потому что мы, евреи, уж такими удались и от всех других людей тем отличаемся, что если взлетать – то выше всех, а если падать – ниже никто не упадёт.
Каких красивых людей мы вдруг узнали! Какое бескорыстие и любовь к людям, совершенно чужим тебе, но таким же, как ты, евреям!
Помню, улетала в Израиль московская актриса. Её богатая квартира в Дворянском гнезде была полна евреев. – Мне ничего не нужно, – возбуждённо говорила актриса. – Забирайте всё, что видите, братья мои и сёстры. Это вам пригодится, чтобы выжить до визы. А у меня уже виза есть. Берите, пользуйтесь!
И люди уносили из этого дома антикварную мебель красного дерева времён императоров Павла и Александра. Дорогие картины. Фарфор.
У актрисы были две прекрасные шубы из норки и из скунса. По московским понятиям – целое состояние. Я своими глазами видел, как она бросила эти шубы на руки незнакомым еврейкам:
– Носите на здоровье или продайте и кормите свои семьи. В Израиле нет зимы! Мне это там не нужно! И громко смеялась. Искренне и радостно. Клянусь вам, она была счастлива, всё раздав.
