Улыбаюсь горько. Ответ очевиден.
Мой ответ. Потому что этот вопрос я задаю только самой себе. У меня не хватит смелости озвучить его маме. Я не рискну ни в чем ей признаться и попросить совета и помощи не смогу. Только не в тот момент, когда она, наконец-то, позволила себе быть счастливой.
Не сейчас.
* * *
Я грустно улыбнулась своему отражению.
Ну, вот. Даже после нескольких минут в компании фаянсового «друга», мне совсем не стало легче. Головная боль лишь усилилась. И тошнота не прошла. Перед глазами по-прежнему вспыхивали мелкие черные точки. Нужно что-то делать… Нужно выбираться из универа. Рука скользнула в сумку. И спустя несколько мгновений я вытащила из внутреннего кармашка старую Нокию.
— Кси, здравствуй, моя дорогая. Как ты там? — Марина подняла трубку после третьего гудка.
— Привет. Есть две минуты?
— Есть, — откликнулась девушка шепотом. А я поняла, что Маришка безбожно врет.
Марр со второго курса подрабатывала в прокуратуре. Судя по ее приглушенному ответу, у девушки в самом разгаре было очередное собрание. Но Марина никогда не призналась бы в том, что я ее отвлекаю. Потому что… потому.
Моя лучшая подруга, живущая от меня на расстоянии приличного количества километров, единственная, кто знает всю правду о том, что со мной произошло.
— Что случилось? — встревожено уточнила Маринка.
— Марр, мне… плохо.
— Я поняла, — голос Никитиной ничем не выдал ее волнения. — Что не так?
— Головная боль и тошнота.
— А боль внизу живота?
— Не-ет… вроде. Просто кажется, что я что-то не то съела. Ну, как месяц назад, когда ты приезжала. Помнишь?
— Помню… Ты не дома сейчас?
— В универе.
— Ясно. Тогда бери такси и возвращайся. Если станет хуже, сразу звони врачу.
— Поняла. Я так и хотела сделать. Просто…
Маринка будто услышала не заданный мной вопрос.
— Там нет никого, кто бы тебя проводил?
— Нет.
— Не паникуй, — приказала Никитина. И я вздохнула.
В голосе девушки звучала сталь. Мне нужно было именно это. Как всегда в критические моменты, Маринка отлично держала себя в руках и не позволяла устраивать истерик. Особенно мне. И особенно последние три месяца. Как раз с тех пор, как мое настроение стало меняться каждые полчаса. И смех, и слезы. Впрочем, плакать мне всегда хотелось сильней. Недаром еще со школьных времен ко мне прилипла дурацкая кличка «Плакса».
— Я буду ждать твоего звонка через полчаса. Тебе хватит, чтобы поймать машину?
— Да. Наверное. Я тебе позвоню еще.
— Звони. И еще… Кси.
— Что?
