— Я попробую, — кивнул Судских. Кивок вышел сухим.
— Ради Бога, не обижайтесь только! — горячо запросил Триф.
— Вы должны понимать, что не хлебом единым жив человек и не все тайны могут стать достоянием массы!
— Не беспокойтесь, Илья Натанович, я буду достойным учеником, — успокоил его Судских.
— А что мне делать дальше? Я в неведении.
— Сегодня мы перевозим вас на постоянное место жительства. Там совсем безопасно, вы можете работать, как считаете нужным. У нас вы не в заточении — хуже будет, если вы попадете в руки авантюристов или, паче чаяния, к святым отцам.
— Даже под страхом смерти! — начал уверенно Триф, но Судских предупреждающе выставил ладонь:
— Вы нужны живым, — и тут же переключил его внимание: — Телефончик Георгия помните?
— Да, там есть три шестерки, и он врезался мне в память…
Минут через пятнадцать, отъехав, Судских набрал этот номер.
— Он здесь больше не живет, — было ответом.
— А новый адрес не подскажете?
— Не подскажу. Будто бы он в Новую Зеландию уехал.
«Оригинал, — отметил Судских. — Все в Америку едут, а он в Новую Зеландию. Опять же получить визу туда простому смертному сложно. Выходит, не простой смертный Георгий Момот…»
Он связался со штаб-квартирой и дал задание установить, где нынче обретается Момот. Потом связался с Гришей Лаптевым.
— Ну как там, получается? — с легкой иронией спросил он.
— А помаленьку, Игорь Петрович, — в тон ему отвечал Гриша. — В конторе будете?
— Уже еду.
— Вот и покажу кое-что.
— А скажи, Гриша, тебе тайна трех шестерок ведома?
— На сегодняшний день — да.
— Посвятишь?
— Тогда это не тайна, — засмеялся Лаптев.
«Скажи-ка ты, клан причастных», — слегка обиделся Судских.
— Да вы и сами ее откроете, Игорь Петрович, — понимая многозначительную паузу, ответил Лаптев. — Она в Эклесиасте.
Президент и Гуртовой вошли в зал Президентского совета одновременно, и выглядело это так, будто Гуртовой на правах старшего распорядителя привел собравшимся виновного. Гуртовой, как всегда, нес свою голову по-верблюжьи важно, президент свою наклонил: свекольный цвет лица говорил за президента — были неприятные события.
В зале скопилось изрядно чиновничьей челяди, более пятидесяти человек, и каждый занимал внушительный пост, обладал большими полномочиями. Но самое интересное, никто ни за что конкретно не отвечал, имея возможность сослаться на промашки других.
Со времен Петра Великого, с разгона бояр и уложения двенадцати чиновничьих рангов по департаментам делопроизводства повелось на Руси отбояриваться от любых дел, даже таких, которые должно решать незамедлительно. Птенцы гнезда Петрова выросли, обленились; новые поколения пернатых чаще всего не имели тяги к полетам, превращаясь потому в сумчатых и мелкотравчатых. Коммунисты ничего другого не внесли в систему госаппарата, еще больше расстроив громоздкую пирамиду подотчетности, наивно полагая запугать огромную банду чиновников партийной ответственностью: у старшего стрелочника всегда есть младший.
