…Со стороны это выглядело так, словно палатка взбесилась и решила сбежать, но не могла определиться, в какую сторону ей кинуться. Антон визжал, как свинья на бойне, и судорожно барахтался, все больше запутываясь. Ребята бросились на помощь. Денис мгновенно сориентировался в ситуации и выхватил нож, чтобы вспороть брезент, но от сильного удара клинок полетел на землю.
— Не смей резать! Меня отец уроет! — Костя схватил его за грудки и отшвырнул назад. Чтобы не тратить на пререкания драгоценные секунды, Денис молча двинул его в солнечное сплетение и, подобрав нож, кинулся к агонизирующему Антону. Но не успел он сделать первый разрез, как Костя прыгнул ему на спину. Падая, Денис почувствовал, что напоролся на свой собственный нож.
* * *
Старик на кухне нарезал зелень прямо на дощатом столе, смахивая колечки зеленого лука, а также веточки петрушки и укропа в глиняную миску, заботливо вылепленную и обожженную.
— В шкапчике тарелки, на всех доставай!
Олег присел перед «шкапчиком» и открыл дверцы, подвешенные на неуклюжих самодельных петлях. На верхней полке стояла стопка глубоких тарелок, также самолепных. Несмотря на одурманенный разум, его все же кольнуло неприятное удивление — тарелок в стопке оказалось ровно шесть. Словно их специально ждали и приготовились. Взяв тарелки, Олег выпрямился и обернулся к старику, намереваясь задать этот вопрос. Но, к счастью, не успел.
Дед работал ножом с артистизмом завзятого шеф-повара. Лезвие бросало быстрые блики, с хрустом перерезая пучок зелени. Может быть, глаза у старика были уже не те, может быть, подрагивали руки, слишком старые для такой ювелирной игры с ножом, да только лезвие с маху проехалось по пальцам, чисто срезав кончики большого и указательного на угол вместе с пластинками ногтей.
Крови не было. Вместо розового мяса срезы открыли нечто, не отличающееся по цвету от кожи старика. Срезы вспухли, и пальцы приобрели прежний вид, на ходу покрываясь заскорузлыми мозолями. Старик брезгливо поморщился и кончиком ножа смахнул со стола два кусочка собственной плоти, аккуратно отделив их от уже нарезанных листьев зелени.
— А ты думал? — подмигнул дед Олегу. — Поживи здесь с мое, еще не так научишься! Неси миски на стол, чего встал? — И старик довольно ухмыльнулся в бороду.
Олег на деревянных ногах двинулся в горницу. «Он не человек!..» — стучалась мысль. Из пелены наваждения стали по каплям просачиваться воспоминания…
Монотонное жужжание старика, что-то, давно превратившееся в тлен, острые края ржи, которая должна, если к ней прикоснуться, ломаться под пальцами и резать подушечки… В той, другой жизни, еще до старика и его уютной избы…
