Чем дальше ребята отъезжали от мастерки, тем гуще становился туман. Темнело буквально на глазах. Ник включил свет и противотуманные фары, но лучи путались в густом белесом киселе, и видимость была практически нулевая. Дорога различалась от силы на пару метров перед капотом, поэтому Ник вновь перешел на первую передачу — и то, казалось, они двигались слишком быстро.
— Олег, что там со связью? — Ник прикурил очередную сигарету и приоткрыл свое стекло. Олег снова запустил на своей трубке поиск сети. Бесполезно.
— Все то же. Деревня скоро?
Ник бросил взгляд на подсвеченные потусторонним зеленым светом цифры суточного пробега. Раньше подсветка панели приборов у него таких ассоциаций не вызывала, наоборот, казалась приятной для глаз.
— По идее, мы уже давно должны до дороги доехать, даже с такой скоростью. От остановки автобуса до деревни — километра два. Вот только ни остановки, ни дороги нет. Я вообще не знаю, где мы сейчас.
— Мы что, заблудились? — подал сзади голос Толик. Сидящие по бокам Женя и Паша удивленно на него посмотрели. За всех ответил Ник:
— А заблудиться здесь тупо негде. Тут одна дорога, ни единого перекрестка до самого съезда в лес.
В салоне опять установилась тишина, нарушаемая только мерным стрекотом мотора и тихим шелестом задеваемых бортами веток придорожного кустарника, все еще не распрямившихся после грозы. С листьев на землю срывались гроздья крупных холодных капель.
Туманное одеяло перестало быть однородным — мгла то сгущалась перед капотом «жигулей», то отступала, открывая с десяток метров раскисшей глины. Паша вдруг подумал, что на полигоне все уже давно просохло, словно непогода просто приснилась… На это несоответствие он не обратил внимания. И никто не обратил. Вот тут ему стало по-настоящему страшно. Как все следы хорошего ливня могли исчезнуть за час? Пусть земля уже давно не знала другой влаги, кроме утреннего лесного тумана и росы, но пыль на тропинках?..
Додумать ему не удалось. Ник затормозил так резко, что Паша налетел грудью на водительское сиденье.
Машина остановилась на краю почти свободного от тумана обширного пространства. По бокам от дороги стояли почерневшие от сырости и времени перекошенные избы, производящие впечатление давно заброшенных. Лежали на сгнивших столбах щербатые заборы, ветер играл перекошенными ставнями и открытыми дверями. Сквозь влажную дымку на людей щерились битыми стеклами замшелые провалы окон, чуть дальше от избы уцелела лишь закопченная печь, стоявшая среди кучи обгорелых бревен, немо грозящая низким небесам перстом изъеденной непогодой кирпичной трубы.
