Или… Было очень много этих «или», которые позволяли победить соперника в часы, заполненные облаками клубящихся грез. Но о них знал только Алексей, а Варвара Александровна и не догадывалась о возвышенном героизме одного и низости другого из своих поклонников. События шли своим чередом, и, наконец, однажды Ленька, сосед Алексея по школьной скамье, сообщил новость:
— Знаешь, Варвара выходит замуж за Жирафа!
Вся кровь прихлынула к сердцу Алексея. Огромным усилием воли он овладел собой.
— Врешь. Откуда ты знаешь?
— А вот я знаю. Жираф был у нас. Он нанимает комнату, говорит, что та слишком тесна для двоих, а он женится. На будущей неделе. Пойдем к загсу, посмотрим, ладно?
Алексей и не думал ходить к загсу. Он поверил. Поверил сразу так, словно уже раньше все знал, и теперь ему лишь вдруг напомнили об этом.
На другой день Алексей не пошел в школу. Он побрел на линию и стал смотреть, как рабочие укладывают новые шпалы. Старый седой мастер вдруг поднял голову от своей работы и пошутил:
— А ну, молодой человек, нечего глазеть… Принимайся и ты, не бойся запачкать ручки!
Смущенный Алексей подошел ближе.
— А я бы и в самом деле пошел на работу.
— Хо-хо, смотрите-ка… А сколько ж тебе лет?
Алексей заколебался. Но ведь он всегда казался старше своего возраста, и он смело солгал:
— Пятнадцать.
— Пятнадцать?.. Ну, я в твои годы уже на всю семью зарабатывал.
— Ну, так как же?
Старик выпрямился и с минуту рассматривал его.
— А твой отец где работает?
— У меня нет отца, белые убили.
— Ну что ж, я поговорю с управляющим. Если хочешь, приходи. Только у нас работать — так работать. Лодырей не требуется.
На другой день он поднялся, не дожидаясь, когда его станет будить мать.
— Что ж ты книг не берешь?
— Я не в школу иду.
— А куда? — изумилась мать.
— На работу. Буду работать на железной дороге, — объяснил он равнодушным голосом, словно это само собой разумелось.
Мать всплеснула руками.
— Побойся ты бога, что ты, что ты? Рано тебе еще работать, уж я как-нибудь одна вытяну…
— Хватит одной вытягивать, — неласково пробормотал он. — И говорить тут не о чем, это уже решено.
— Что ж это будет, что ж это будет? — беспомощно присела она на краешек стула, не зная, как разговаривать с этим хмурым сыном, который без нее решает свою судьбу, даже не спрашивая ее мнения.
— А школа?
— Хватит уж с меня этой школы. Когда понадобится, выучусь и без нее.
Теперь он увидел — нет, ведь он видел это и раньше, но теперь только заметил, какие исколотые руки у матери. И как она горбится, какая она худая и маленькая. Ему стало стыдно. Давно ведь можно было отправиться на железнодорожную линию, а он сидел на шее у своей слабой, усталой матери.
