Он делает паузу, качая головой, потом оборачивается ко мне.
— Келли, я должен идти. У меня есть дела, которые нужно сделать сегодня.
Обхожу сзади автомобиль по слякоти и лужам, не готовая сдаться.
— Ты остаешься здесь, в своем доме?
Он бросает пакет с едой между консолью и пассажирским сиденьем.
— Да, куда я могу еще пойти?
Вода просачивается сквозь мою обувь, и она очень холодная.
— Ты можешь остаться у меня.
Его глаза фокусируются на мне.
— И что потом? Твоя мать просто поприветствует меня?
Я смущаюсь, и это не то, что нужно делать, но я не могу придумать, что сказать.
— Мне все равно, что думает моя мама.
Он трясет головой, и приседает, садясь в машину.
— Келли, я не могу остановиться в твоем доме, только не после того, что произошло.
Почему у меня такое чувство, будто он имеет в виду не мою мать, а наши отношения?
— Пожалуйста, не убегай, — говорю я гневно. Больше не могу думать рационально. Я обегаю машину и открываю дверь со стороны пассажира, настраиваясь на то, чтобы заставить его чувствовать себя лучше. Каким-то образом. Просто нужно найти каким. Внутри машины пахнет им, и я вдыхаю запах, убирая пакет с едой, сажусь и закрываю дверь. — Я не хочу, чтобы ты туда возвращался.
Качая головой, он хлопает дверью и регулирует спинку сиденья, давая себе больше места. Он встречается со мной глазами, и в них я вижу пустоту.
— Келли, я никогда и не уезжал отсюда по правде. Просто сбегал на какое-то время. — Он поворачивает ключ в замке зажигания и двигатель оживает. — Моего отца больше нет здесь.
Я встряхиваю головой.
— Где он?
Он поживает плечами, кусая губы и глядя в окно на дверь магазина.
— В командировке, думаю.
Я хочу спросить у него... хочу знать, имеет ли он какое-нибудь отношение к этому.
— Кайден, он...
— Слушай, Келли, — он перебивает меня, его взгляд ломает меня внутри. — Мне нужно идти. Мне нужно доделать кое-какое дерьмо.
Сглатываю, все мои внутренности дрожат.
— Пожалуйста, поговори со мной, — шепчу я, сдерживая накатывающие слезы.
Он вдыхает через нос, и его грудная клетка поднимается, а потом опускается, когда он выдыхает. Его рука бледнеет, сжимая руль, и я клянусь, что могу слышать биение его сердца.
— Я... — Его дыхание учащается, когда он начинает говорить.
Упираю локоть в приборную панель, прикладывая ладонь к его щеке. Он вздрагивает, но остается неподвижным, смотря на меня. Мое сердце бьется страстно, посылая адреналин по всему телу. Я не знаю, что делаю, и не знаю правильно это или нет. Все, что я могу, это надеяться достучаться до него.
