— Девчонка восемнадцати лет! — продолжал хозяин. — Какое грустное начало! Бедные родители! Ну да в конце концов, все это не слишком интересно.
— Вот я бы посмеялась, если бы это оказалась невеста Эктора, — воскликнула Рози.
Она взяла из рук Ландрекура газету, которую он начал разворачивать, и разложила на столе.
— Опять исчезновение юной девушки, — прочла она громким голосом, затем ее чтение превратилось в глухое бормотание, где друг за другом следовали только у, у, у, сквозь которые время от времени прорывались кое-какие членораздельные слова: — Мы не забыли у, у, у, исчезновения, у, у, у, Жюльетты Валандор, у, у, у, со своей матерью, у, у, у, ничего общего, у, у, у, с Ренеттой, у, у, по прозвищу Тонкая Штучка Мене-Алор, у, у, у… — Г-жа Фасибе прерывала свое чтение. — Жюльетта Валандор, — сказала она, хлопая тыльной стороны ладони по газете, — Жюльетта Валандор, да это же именно так, я уверена в этом, именно так зовут невесту Эктора д’Альпена.
Ландрекур отметил неправдоподобность этих слов:
— Если бы невеста князя д’Альпена исчезла, он бы сказал вам об этом сегодня утром и у него бы не возникло намерения приезжать сегодня покупать дом, чтобы жить в нем с женой.
Г-жа Фасибе, не успевшая оправиться от удивления и от собственной уверенности в том, что она не ошибается, ответила, не подумав:
— Он мне сообщил сегодня утром, что его помолвка разорвана. — Вдруг она густо покраснела, сделала вид, что поперхнулась, закашлялась, начала смеяться и, сделав вид, что все прошло, объявила: — Я сошла с ума, я задохнулась. Эктор сказал мне, что его свадьба откладывается, да, откладывается. Что касается имени молодой девушки, то теперь я вспоминаю, что ее зовут Валентина, забыла фамилию, и именно это имя Валентина мне на мгновение напомнила фамилия Валандор.
Эти путаные и разорванные речи, которым Ландрекур сразу не придал значения, всплыли у него в памяти несколькими днями позднее как доказательство того, что Рози решила покинуть его и что именно для того, чтобы его покинуть, она ему и лгала. Она обернулась к хозяину ресторана:
— Вы мне рассказывали, что во время войны… — и пока тот продолжал рассказ о своих приключениях, Ландрекур взял газету и прочел в мгновение ока несколько касающихся Жюльетты строк. Она показалась ему еще более таинственной, оттого что не была воровкой, и его волнение еще больше усилилось при мысли о том, что она останется одна в его доме, в его отсутствие, отягченная двойной тяжестью известности и неизвестности в этой выдуманной ею сентиментальной комнате. «Но почему она рассмеялась?» — мелькнуло у него в голове. Рози, отметив его задумчивый вид, сочла, что он заскучал, и, воспользовавшись моментом, когда хозяин пошел искать фотографию дочери, она спросила его:
