Было что-то пугающее в его непринужденности и что-то тревожное в его серьезности. Он повернулся к ней спиной, открыл дверь и вышел; но когда он уже стоял на лестнице, она побежала за ним вслед и удержала его:
— Ужин в ресторане?
— Нет, здесь, у вас.
Она взмолилась:
— Попросите что-нибудь другое, просите что угодно.
— Я ничего другого не хочу. Да или нет?
— Я хочу сказать…
— А я говорю — в пятницу вечером.
Она почувствовала, что отказ окончательно ее погубит, и, поскольку в его глазах и улыбке она видела лишь предзнаменования катастрофы, прошептала: «Я согласна, мошенник, негодяй, мерзавец…», затем быстро отвернулась и, не помня себя, бросилась на диван в своей пещере Али-Бабы.
Гюстав, который как раз возвращался с работы, увидел, что какой-то мужчина, чьего лица он не разглядел, вышел из его дома и сел в машину. В противоположность своей привычке Гюстав не задержался в буфетной, а прямо прошел к жене, которую нашел в растерзанном виде.
— Сесилия, дорогая, что с тобой? Тебе плохо, ты больна?
— Больна? О нет, ничего страшного, все прошло, — ответила та, приходя в себя, и встала с дивана.
— Ну и слава Богу, ты меня напугала. Что за мужчина отсюда вышел?
— Мужчина?.. Ах да, правда, мужчина… Это… Ах да… Это врач. Кто же еще!
— Врач?
— Какой ты странный, Гюстав! Ты первый заявил, что у меня нездоровый вид, а теперь удивляешься, что приходил врач?
— Откуда ты его знаешь?
— Я его не знаю.
— Он что, с неба свалился?
— Нет. Это знакомый… — она замешкалась, и первым именем, пришедшим ей на ум, оказалось имя Жильберты Ило: — Это знакомый Жильберты.
— Жильберты? Разве она не в Орлеане?
Сесилия притворилась, будто теряет терпение:
— Гюстав, если ты хочешь получить от меня ответ, не задавай больше вопросов. Мне стало плохо во время примерки. Разве это трудно понять! Женщины — героини, уж можешь мне поверить, а я просто рискую жизнью, чтобы тебе нравиться. Я хочу сделать тебе приятное, одеваться по твоему вкусу и вот чуть не погибла ради кокетки.
— Кокетки? Какая же я кокетка?
— Ты и не вытачка. Я о платье говорю. К швейным ателье надо прикреплять докторов, а женщин обязать примерять платья только в присутствии врача.
Гюставу не было дела до этих рассуждений: он хотел знать, почему Сесилия не обратилась к их домашнему врачу, Андре Варэ. Та ответила, что позвонила ему, но он был на вызове у миссис Памелы Черчиль в Лондоне, и тогда она позвонила Жильберте Ило.
— Но почему Жильберте? Насколько я знаю, Жильберта не входит в число твоих подруг?
