Дверь в мою комнату была не заперта и я, открыв ее первым дело, затолкала туда детеныша, а потом и сама зашла.
К моему не сказанному счастью Батя не куда не ушел, он задрых на моей кровати в обнимку со своими и моими пожитками.
— Батя подъем! Дочь вернулась! — радостно известила я.
Батя сев на кровати протер глаза и уставился на меня как на покойницу, странно побледнел, а на лбу появилась испарина.
— Эль, а что это с тобой рядом стоит? Скажи, что это ряженный, а не то, что я думаю — прошептал он.
— Бать это именно то, что ты думаешь! — улыбнулась я — ты не знаешь, кому его можно продать подороже?
— Хвостатая ты чего — покрутил он пальцем у виска — кто же будет себе чаую покупать?
— Не знаю — пожала я плачами — да я и никакую чаую не предлагаю я детеныша крылатого змея нашла.
— Ты дура!
Выслушав длинный монолог Бати который плавно перешел в некролог, задумалась. Почесала затылок, покосилась на ящерицу, усердно изучающую унитаз, из двери в ванну только хвост и торчал.
— И я за этой заразой еще и бегала, ладно — вздохнула я — сейчас искупаюсь, а там уже и решу, что с чауей делать.
Вытащив ящерицу за хвост из ванной, залезла в воду, в которой еще вчера мылась. Что поделать, сейчас ловить служанку, просто сил нет. Быстро окунувшись, облачилась в красный костюм, нужно будет сходить в следующем городе на рынок, а то одежды совсем нет.
— Эль с тобой все в порядке? — участливо поинтересовался Батя, когда я вышла из ванной.
— Да, а что такое?
— Да бледная ты и под глазами тени залегли, а еще поцарапанная вся и рука опухшая.
— Угу, а еще нос свезенный, и колени тоже — горько усмехнулась я — можешь не перечислять, я себя в зеркале видела.
Благо Батя умеет читать и определил нужную мазь из моих запасов. Как гласила этикетка, мазь поможет быстрей заживить ссадины и синяки коих у меня оказалось превеликое множество. Намазав пострадавшие места ничего волшебного не заметила, ссадины и синяки, на глазах сходить не стали.
Выгнав чаую за дверь, стала укладывать вещи.
— Эль ты не боишься, что твой зверек кого-нибудь съест? — поинтересовался Батя.
— Ну и хорошо — буркнула я, укладывая в сумку полотенце и не важно, что оно принадлежит постоялому двору — кормить чаую не придется.
— И не жаль тебе постояльцев?
— После того как они меня на занавеску загнали? Нет!
За дверью слышались крики и вопль, топот ног и рокочущий горловой рык чауи. Надеюсь, она никем не отравится…
Спустившись вниз, я увидела картину, которая прям бальзамом легла мне на душу. Чауя сидела посередине комнаты и жевала сапог, владелец оного был придавлен хвостатым задом рептилии, а по углам забились люди, держа в руках своеобразное оружие: стулья, мечи, вилки, кто на ладонях держал пламя, а у кого-то вообще щит был прозрачный — явно магия.
