Один солдат был приговорен к казни, хотя вину свою отрицал, утверждая, что оговорил себя под пытками. Оказавшись в тюрьме, он обнаружил сновавшую по полу вредоносную медведку и обратился к ней в отчаянии:
– Как было бы прекрасно, если бы ты могла уберечь меня от смерти!
И с этими словами бросил ей свою кашу. Медведка съела еду без остатка и ушла. Вскоре она стала появляться снова и снова, каждый раз увеличиваясь в размерах. Когда надо было уйти из камеры, медведка сдувалась и уползала в щель, вползая же распухала до размеров свиньи, барана, быка, носорога… А в день казни раздулась в слона, разнесла камеру в щепки и спасла солдата.
Еще в наших краях водится насекомое, которое по виду напоминает матку-цикаду. У нее много личинок. Матка их стережет. Если убить матку, смазать ее кровью восемьдесят монет, а потом покупать на них что-то на рынке, – то монеты будут всегда прилетать обратно, угодливо гомоня и покорно влезая в мешок.
А у одной нищенки на спине образовался горб-желвак, похожий на мешок. А внутри желвака было много чего-то вроде коконов, каштанов или камней, которые при ходьбе пересыпались и стучали. Ночью из горба слышался шум перебранки и явные стоны.
Нищенка просила на рынке милостыню и давала за это щупать свой горб, рассказывая зевакам:
– Мне приходилось вскармливать и собирать шелковичных червей вместе с невестками, женами моих братьев. Почему-то только у меня одной много лет подряд были большие потери. И, чтобы этого не заметили, однажды я украла у старшей невестки целых четыре мешка коконов и переложила их к себе, а однажды опять украла четыре мешка, но теперь сожгла их, чтобы у невестки было меньше. Вскоре спина у меня разболелась, образовался нарыв, который постепенно превратился в этот живой желвак. Вот и ношу его как заплечный грешный мешок. Если делаю хорошее, мешок молчит, если плохое – пухнет, ноет и звенит, не дает покоя и сна, а из ушей по утрам лезут черви и расползаются по телу.
А как-то раз в лесу треснуло дерево, где у диких пчел было гнездо. Мед пролился на землю, к нему собрались жуки, отведали его и, почуяв, какой он сладкий, алчно налезли на него всеми лапами. Но намертво увязли в меду, и их, беспомощных, тотчас начали склевывать птицы. И жуки говорили, умирая: «Несчастные мы! За недолгую сладость погубили мы свою жизнь!»
Тут свет утра так сильно испугал гигантского коричневого жирного червя, что он был вынужден оборвать недозволенные речи и спешно с урчаньем уползти по шесту юрты в дыру потолка…
