– У меня есть один знакомый мальчик… – задумчиво отвечала Сметанка.
– Мальчик? – пугалась королева.
– Ну да, на самом деле он не мальчик… ему 32 года…
– Дитя мое! – хваталась за сердце королева.
– В общем, это мой учитель йоги.
– Учитель чего?
– Мамочка, йога – это такое индийское учение, целью которого является полная гармония с миром… Ну это неважно.
– Где ты этого нахваталась?! – королева была в ужасе.
– В общем, мама, мой гуру, он сказал, что у папы на протяжении стольких лет были забиты все чакры, что он не мог соответствовать своей карме… Ты пока не поймешь. В общем, ему надо было выйти в астрал (это с ним сейчас и происходит) и очиститься.
– И что дальше? – испуганно прошептала королева.
– А когда очистится, он даст знак. И мы его разбудим.
– А какой знак?
Но Сметанка не успела ответить. Из парка перед дворцом долетел визг дежурных фрейлин, залаяли собаки – и вслед за этим раздался жуткий скрежет и лязг. Этот звук был намного страшнее того храпа, который до полусмерти напугал королеву. Мать и дочь бросились к окну.
Ужасная картина открылась их взгляду…
Асфальтоукладчик Серега и умный Мирон не спали допоздна. Алёна пыталась подслушать, но как ни прижимала стакан дном к стене своей светелки, а открытой стороной – к большому уху, слышала только «бу-бу-бу» и неприличные ругательства.
А посреди ночи заговорщики сели на асфальтовый каток и уехали в сторону Рабочей Окраины, где в тесноте и обиде жили сильные, несытые и хмурые люди.
В Рабочей Окраине Серегу хорошо знали и уважали. Там у него проживала зазноба, таксистка Лариска. По ее просьбе Серый заасфальтировал от века немощенные улицы поселка, чтобы Лариска могла не оставлять свое такси в гараже и не скакать потом по лужам, а подъезжать прямо к дому с шиком. И соседям стало удобно: телеги, велосипеды, автобус опять же пустили.
Там Серега с Мироном ходили из дома в дом, пока небо над Рабочей Окраиной не начало подергиваться рассветным пеплом. И в этот мутный час без солнца и теней медленный и бесшумный Серегин каток повел толпу числом в полтораста мужиков к асфальтовому заводу, где их ждали другие катки и десять самосвалов, груженных горячим асфальтом.
Едва роса на подстриженной травке газона загорелась на солнце, тридцать страшных вальцов, словно катушки в человеческий рост, с хрустом, как сухие ветки, подмяли чугунную дворцовую ограду. Гигантскими жуками катки расползлись по парку, ломая беседки, статуи и фонтаны. Следом за ними под визг дежурных фрейлин и собачий лай на газон вырулили десять грузовиков, выстроились веером и стали вываливать на песчаные дорожки и аллеи, на зеленые лужайки и клумбы, на игровые площадки и в бассейны иссиня-черную дымящуюся массу с резким жарким запахом.
