– Нет, нет, что-то не так! Почему не видно людей? Куда они все подевались?
– Новый год, приятель, – усмехались снеговики. – А то ты сам не знаешь! Все сидят по квартирам, смотрят телевизор, едят еду и питьё пьют. Чувствуешь съестное? Слышишь запахи? – продолжали успокаивать снеговики.
Но Мятежный не успокаивался.
– Это – съестное? – удивлялся он. – Это вы называете съестным?
– Да что ты к нам-то привязался! – обижались снеговики. – Ты с них спрашивай!
И они в сердцах остановились на площадке второго этажа, чтобы сделать небольшую передышку.
– Угомонись, беспокойный! – сказала снежная бабёнка, которая шла следом и несла в лапах собранные со снегу магнитики и винты. – Ты откуда такой взялся, с луны, что ли? Ведь это оно и есть!
– Кто – оно? – совсем потерял нить Мятежный.
– Оно самое – жизнь!
– И это вы называете…
Мятежный не договорил, всё закружилось перед его взором, лестница перевернулась вверх ногами, перетасовались этажи. «Похоже, действительно что-то меняется, – подумал он сквозь возникшие в сознании шумы и помехи, – раньше два дюжих матроса едва поднимали меня, а теперь какие-то рыхлые снеговики волокут вот так запросто…» Он почувствовал, как из него что-то вытекло и, утратив состояние невесомости, обмяк и сделался вдруг в полтора раза тяжелее.
– Куда тащить-то его? – спросил один из снеговиков.
– На четвёртый, мужички, на четвёртый тащите, – ответила сердобольная снеговица. – У Левкоевых он живёт, в шестьдесят второй.
– У Левкоевых?! – удивился другой снеговик. – Вроде приличные люди, а такого…
Он не закончил фразы – Мятежный очнулся и подал голос.
– Это Левкоевы-то – люди? – спросил он саркастически.
– А кто ж они! – всплеснула лапами баба. – Сосульки, что ли?
Снеговики закончили передышку, подхватили отяжелевший холодильник и с новыми силами потянули его наверх.
– Оставьте меня в покое! – закричал Мятежный, размахивая дверцей. – Не смейте ко мне прикасаться! Я не хочу с вами иметь дела, вы – такие же, как они!
Снежная бабёнка покачала головой.
– Мы – такие же, как они, а ты – такой же, как мы, – заметила она. – Все мы, голубчик, из одного слеплены.
– Точно, – согласился с ней один из снеговиков, – нет в мире постоянных величин, сплошной круговорот и метаморфозы. Сегодня ты – человек, а завтра – лужа.
А третий, наморщив снежный лоб, добавил:
– Трудно остаться белым, ежели всё кругом течёт и тает.
Он был прав – когда снеговики вернули Мятежного на место, вид у них был самый отвратительный. Они так извозились, пока поднимали его по лестнице, пока тёрлись о тёплые водопроводные трубы и обдирали бока о перила, что на них не осталось белого места. Коричневые и обтекающие на глазах, спустились они по лестнице, и походками смертельно раненных бойцов стали разбредаться по своим дворам.
