«Не молчи, как баран, — приказал он себе, — налаживай контакт, придурок!».
— А вы чем занимаетесь, Слав? — вырвалось у него неожиданно.
Слава снова расхохотался и ударил себя по коленям.
— А что? Не видно?!
Не в силах освободиться от своей идиотской улыбки, Генка неопределённо повёл бровями. Ну, да, мол. Наверное, видно.
Отсмеявшись, Слава открыл шпроты.
— Ты-то сам кто? Студент? На кого учишься?
— На журналиста, — неуверенно брякнул Генка.
— Да ты чё?! — восторженно воскликнул Слава. — В натуре?!
Новоиспечённый журналист приободрился, почувствовав, что своим ответом попал в «десятку», и шансы наладить контакт существенно возросли.
— В натуре! — уверенно ответил он.
Слава протянул руку.
— Уважение, брат!
Обменявшись рукопожатиями, они вновь осушили стаканы (Слава провозгласил тост за журналистику). На этот раз Генка настолько обнаглел, что залез пальцами в банку, вытащил солёный огурец и съел его. А потом ещё откусил «Сникерс». И всё это было проделано с достоинством, как показалось Генке, вальяжно.
В комнату ввалился Пескарь. Вид у него был сонный, но довольный. В руке Пескарь держал обрез.
— Всё в норме, братва! — сообщил он.
— Волыну куда-нибудь положи, — посоветовал ему Слава.
— Ладно, ладно…
Обрез грохнулся на пол. Пескарь опустился на койку рядом с другом.
— Ширнулся? — спросил его Слава.
— Ага, — довольно ответил тот и, поочерёдно задирая штанины, принялся чесать то одну ногу, то другую.
В Тамбове Генка никогда не встречал наркоманов. Слышал о них многое, но не встречал. У него был один увлекающийся знакомый — Коля Филин, однако Коля не кололся. Он баловался травкой. И, накурившись, дико ржал.
Поглядывая на Пескаря, Генка тоже ожидал увидеть нечто подобное, но тот смеяться даже не собирался. Начесавшись вволю, он откинулся к стене и закрыл глаза. «Они спят» — прочёл на его веках Генка.
Слава, не обращая на друга ни малейшего внимания, продолжил прерванную беседу.
— Я журналистов уважаю, — говорил он, — вот написал бы ты про меня очерк какой-нибудь, а? О жизни моей бедовой, о подвигах моих… Без фамилии, конечно. Славик, — и шабаш…
Генке понравился такой поворот. Он незамедлительно полез в карман своей джинсовки, вытащил ручку и блокнот.
— Легко! — сказал он.
Заглотив очередную водочную дозу, собеседник шумно выдохнул и поставил стакан на стол. Начал рассказывать.
Он поведал о первой любви, первом суде и первой отсидке. Постепенно входя в роль журналиста, Генка задавал уточняющее вопросы, внимательно глядя интервьюируемому в глаза. Слава задумывался, делал паузы, неспешно жестикулировал, наверняка представляя себя солидным гостем в телестудии. Иногда, перед началом фразы, он произносил «э-э-э».
