Я согласен. Откладываю свой демарш. Временно. Потерплю, помучаюсь месяцок, а потом рубану правду матку. И никому не будет пощады.
Ну, а пока… Цифры на мониторе сигнализируют о том, что шлягер Фила Киркорова подходит к концу, и на «хвосте» его я заряжу Вас позитивом.
20… 19… 18… Я надеваю наушники, расплываюсь в блаженной улыбке и нажимаю кнопку микрофона на пульте:
— Добрый вечер, друзья! Это был Филипп Киркоров, и я — Алексей Веселов! В Москве 23.45, четверг заканчивается, пора расслабиться и потанцавать! «Абба», Кай Метов и «Эйс оф бейс» впереди! Взгляните на мир пааазитивненько!
По-моему я уложился в 15 секунд. Я, последний ди-джей.
1
Климов тушит окурок в пепельнице. Пепельница у него коричневая, в виде башмачка. С надписью «Ессентуки, 1974» на боку.
— Лупить их надо, вот и вся тактика, — говорит он.
Коля молчит. Парень воспитанный, он знает: когда ты в гостях, хозяину перечить неприлично.
Климов здесь действительно хозяин. Старший оперуполномоченный уголовного розыска Климов. Мужчина чуть за тридцать с бритым затылком и мордой бульдога, он облачен в слаксы и рубаху с короткими рукавами. Коля заметил, что все опера райотдела одеваются так, будто это не райотдел, а инкубатор.
Климов делит кабинет с казахом Жангали. Казах Жангали тоже опер. Но не старший. У Жангали доброе лицо. Он относится к напарнику с истинно восточным почтением и понимает его с полуслова. Климов называет его Жан. Иногда — Жанчик.
— Дай-ка эту трехомудию, Жанчик.
Казах протягивает напарнику пакетик «юппи», церемониально наклоняя голову. Климов отрезает край пакетика ножницами и высыпает порошок в граненый стакан. Вода окрашивается в желтый цвет.
— А если вы сюсюкаться с ними будете, — продолжает свою лекцию Климов, — тип их темперамента определять, — отхлёбывает он приготовленное пойло, — не успеете ни хера, в глухарях зарастёте. Здесь — райотдел, конвейер. Некогда в пинкертонов играть… Понятно вам это, товарищи слушатели омской высшей школы милиции?
— Так точно! — рявкает из своего угла Першин.
Першин — Колин напарник по стажировке. По твердому Колиному убеждению, Першин — дебил. Ну, или, полудебил. Поговорить с ним совершенно не о чем. Даже совместно помолчать стрёмно.
Першин, или Першинг, как его называют однокашники, приехал в Омск из Кемерова. Его жизненные интересы — поспать и выжрать.
Когда Першин устает от бухалова и сна, он идет в спорт-зал и долбит грушу.
— В розыск я не хочу, — честно признаётся он, — суд, прокуратура — туда надо… Или — в ГАИ! Гаишники всегда при бабках!
