— Алексей, кажется? — уточнил Марк моё имя.
— Да, — подтвердил я.
— Поясню на примере одного из твоих выходов. Вчера, в 16.00 ты объявил время, имена трёх исполнителей…
— …название станции и частоту…
— Да, ты всё сделал правильно. Но вот креатива при этом не было!
— Как же я мог скреативить, Марк? Если всё, что произнесено, я произнести обязан, и на это у меня — всего лишь пять секунд?
— Ты мог должен был добавить что-нибудь от себя. Так сказать, дать человечинки… Например… Потанцуем!
— 16.00. Понедельник. Изможденные офисные труженики из последних сил тянут трудовую лямку. Какие могут быть танцы?
Бросив на меня взгляд недовольный и недоумевающий, он перешел к обсуждению следующего вопроса…
Так хронометраж был оплодотворён строго форматизированным креативом. Никто из ди-джеев уже не помышлял рассказать о чем-то интересном, тем более жизненно важном. Ди-джеи чирикали о ярко сияющем солнышке, призывали отдыхать в разгар рабочего дня и наслаждаться хорошей музыкой. Стадия тоски на радио закончилась. Наступила эра глупости.
Сотню раз я внушал себе мысль, что так надо. Что все ведут эфир, как предписано свыше, и я должен вести его точно также. Есть правила игры, нужно им соответствовать. Как на заводе — пришел, оттрубил свою смену и ушел. А в конце месяца получил свои бабки. Что может быть проще?
Моя смена длится шесть часов. С 18 до 24-х. Каждый будний вечер я прихожу в студию, надеваю наушники и заставляю себя улыбнуться. Это — старинный ди-джейский трюк. Улыбка изгоняет из голоса печаль. Она заставляет поверить Вас, что у того парня, то есть у меня, в жизни всё отлично. Он получает большие деньги, у него нет никаких проблем, он весь из себя — образец позитива.
Всё это ложь. Последний год я ощущаю себя здесь достаточно скверно. Я чувствую, что превратился из хозяина эфира в его раба. Каждый раз, улыбаясь перед микрофоном, я становлюсь неестественно позитивным олигофреном. И наконец-то, слава небесам, под всем этим бредом я подвожу финальную черту. Ставлю жирную точку в конце своей радийной карьеры.
Через некоторое мгновение вступит в свои права последний час моего эфира. Станцию покинет последний мудак по имени Марк. И с Вами один на один останусь я, последний ди-джей. Коллеги моих, увы, уже не назвать таковыми. Они привыкли и смирились. А смирение с убийством профессии не по мне.
Я буду разговаривать с Вами так, как разговаривал раньше. Из эфирного автоответчика, я вновь превращусь в Вашего собеседника.
