Я аккуратно перешагнул через растяжку, стараясь не произвести ни малейшего шума. Еще пара шагов, и открывшаяся картина привела меня в состояние, где причудливым образом смешались удивление и омерзение…
Я уже видел того человека, который сейчас бормотал нечто безумно-бессвязное. Вот только был уверен, что он или подох или сидит на том самом острове Боли — единственной существующей сейчас тюрьме.
Фред Кулинар, он же маньяк, садист и полный извращенец. Классический пример того, как из зловонной утробы официально разрешенных садомазохистских клубов выползают их естественные порождения. Таким красавцам становится мало пыток господ мазохистов легального уровня, да и не то… Им нужен настоящий страх, истинный ужас. Чем дальше, тем больше… Это сродни наркоману, только зависимость не от конкретных препаратов, а от психического состояния.
Этот выродок помойной ямы предпочитал убивать женщин. А потом расчленял их и из частей создавал какие-то омерзительные картины и мозаики. Ах да, еще он считал себя художником-авангардистом. Почему его прозвали Кулинар? Этот ублюдок ко всему вдобавок поджаривал своих жертв, причем пользовался исключительно кухонными причиндалами вроде духовок.
И вот сие существо, которое назвать человеком и язык не поворачивается, обретается на расстоянии всего нескольких метров. Занят, сволочь, со своей точки зрения ну очень важным делом. Каким?
Он разделывал труп одного из Гончих… Рук и ног уже не было, а вот голова лежала на большом подносе в окружении каких-то потрохов. Подробно рассмотреть происходящее меня, естественно, не тянуло, да и ни к чему. Но вот то, с кем он разговаривал… Девушка, привязанная к столу и которую он однозначно возжелал использовать в своих целях. Несколько мелких порезов на ней уже имелось. Бледное лицо на фоне черных волос казалось покрытым мелом.
Сдается мне, приди я сюда минут на пятнадцать позже, то обнаружил бы два трупа.
* * *
Есть на свете звериное чутье, есть… Иначе никак не объяснить то, что Фред начал разворачиваться в мою сторону. Но не успел, поскольку короткой очередью в три патрона я раздробил ему локтевой сустав левой руки. Да, именно левой, поскольку из статей в газетах помнил — он левша.
Злобное рычание, стук от упавшего на пол револьвера… Он потянулся за оружием другой рукой, демонстрируя завидную волю. Но я плевал на его невосприимчивость к боли. Еще одна короткая очередь пресекала эту попытку. Две руки и обе неработоспособны. Ну и еще от моих щедрот…
