— добровольно — оставляя — отпечатки — пальцев — словно — благоразумный — преступник.
— Я вижу, как на глазах старится моё отраженье в стекле, — пожаловался он себе, не прерывая занятия. — Я плох нынче…
Плох… Лох… Ох… Ох-хо-хо…
— Зато тебе очень хорошо сиделось в Митькином кабинете, в Москве, незадолго до твоего отъезда, — пожал плечами Внешний. — И как убедительно советовал ты этому женомужчине привести в действие простаивающий репрессивный механизм Карагана! Помнишь? Ведь ты же, ты, не кто иной, доказывал Рудому, архитектору будущего страны и мира: если демократы не придут к идее мирового лагерного капитализма, то Российский национальный порядок перемелет их в зонах Карагана, всех до единого. Превратит в чёрную лагерную пыль… Вот отчего тебе не даёт покоя эта пыль — весенняя неизбежная будущая пыль. Только не ясно тебе: кто кого перемолоть должен…
Цахилганов Степаниду, или Степанида — его. И от внутреннего согласия Цахилганова — либо на то, либо на другое — всё это теперь будто и зависит…
— Ты говорил томному Митьке Рудому: победа мирового лагерного капитализма неизбежна, и она начнёт своё триумфальное шествие — из Карагана, — горевал теперь вместе с ним Внешний. — Ты, Цахилганов — сын Цахилганова, программу эту ему предлагал. И своё участие в ней предусмотрительно определял. В программе весьма, весьма доходной! Расписывал, какие ты окажешь услуги, за хорошие деньги. Услуги по уничтожению одряхлевшей и истощённой до последнего предела, уже немногочисленной патриотической интеллигенции…
Круг готов был замкнуться — исторический круг. Но как?
112
— …Это был пьяный трёп! Предположительный. Хотя… Во мне говорил инстинкт социального самосохранения! Не просто жажда наживы, нет. Пока не уничтожили нас, должны уничтожить — мы. Разве, чисто по-человечески, это не понятно?
Я — же — не — знал — тогда — не — знал — куда — занесло — мою — Степаниду — куда — занесло — бесповоротно — мою — военизированную — тонкую — девочку — в — тяжёлых — башмаках — которой — хоть — кол — на — голове — теши…
Но Внешний был неумолим:
— Более того, ты пригласил Рудого в Караган, Цахилганов! И два месяца назад чуть было не послал машину за Патрикеичем, чтобы обсудить со стариком «все практические детали нового витка репрессий», готовясь к приезду Митьки Рудого. Потом задумался
— здесь — в — реанимации —
и отложил вдруг это дело. А Патрикеич… Тогда Дула Патрикеич стал наведываться к тебе сам. В мыслях, конечно.
