И как это люди живут с яркими жёнами, изо дня в день? Должно быть, лишь на грани истерики. Как в комнате, оклеенной цветастыми красными обоями, должно быть.
— Спи, Люба.
Цахилганов вновь отправился к окну.
Заплаканная дневная степь поблёскивала проплешинами голой глины. Земное пространство зябло оттого, что ватное одеяло облаков было слишком, слишком высоко. Весь снег поднялся в небо по весне, и теперь не вернуть его оттуда до самой зимы, из долгого небесного кочевья. Тепло же солнечное, горячее всё не наступало, всё не пробивалось из выси, и привыкать к нему пока не требовалось. Оставалось только терпеливо зябнуть —
голой почве и беспомощному человеку.
В промежуточных состояниях природы люди думают много и бесплодно, раскачиваясь в некой мыслительной неопределённости, похожей на парение.
108
Ветер мотал редкие кусты караганника, гнул их к влажной земле.
— Каинова печать — это когда человек убегает от себя; убегает вечно но тщетно, — кивал, бормоча, Цахилганов. — Он только выскакивает из себя порою, и — снова видит то, что не хочет видеть.
Да, да, молчал, соглашаясь с самим собой, он… Зарастали по вёснам железнодорожные свежие насыпи, и старые, отработанные, завалившиеся шахты с высокими отвалами пустой породы. Но из просевшей, подрытой, унылой этой, похоронной земли выбивался, лез к небесному Солнцу странный кустарник!..
Редкий кустарник, невзрачный кустарник, страшный кустарник пил соки этой безымянно-могильной выпотрошенной земли —
и тянулся к настоящему, далёкому животворному Солнцу. Только вот сок в этих стеблях и листьях был траурным.
Он был чёрен. Чёрен!
Чёрен!!!
Навязчивые — состоянья — как — же — с — ними — справляются — опытные — психи?
Цахилганов закрывал глаза, прижимая ладонями веки, но только чёрные кусты топорщились во мраке перед ним, не глядящим. Караганник! Кругом вырастал сорный тёмный редкий караганник —
над теми, чьи силы и судьбы и чувства и удивительные познанья о мире бесследно сгорели в подземных каменных лавах… Сгорели дочерна…
«Кара-кан» — «чёрная кровь»… Запекшаяся неволничья кровь прорастала, лезла из этой земли
на волю.
Сквозь десятилетья.
109
Говорят, что выработанная площадь под землёю Карагана равна Москве — так широко разошлись, разветвились штреки многочисленных шахт, перетекающих иногда одна — в другую… Легко, конечно, представить, что среди множества заброшенных там и сям шахтных стволов дремлет где-нибудь, в глубине,
в кромешной тьме,
некая лаборатория
