Спать мы разошлись глубокой ночью. Видя, как я украдкой пытаюсь сполоснуть в умывальнике шею, догадливый купец предложил мне не мучиться и кликнул заспанную Умаю, которая проводила меня до холодной бани, где я и окатилась парой тазов ледяной колодезной воды. Ничего, не зима на дворе, зато хоть пыль и пот смылись.
— Охота Вам была, госпожа ведьма, в холодном полоскаться, когда завтра перед свадьбой вдоволь напаритесь. — Не таясь, зевнула горничная, собираясь уходить. Меня определили на ночлег в одной из комнат для прислуги, так что кому-то сегодня пришлось потесниться. Возможно, самой Умае.
— Завтра будет завтра. — Невнятно пробубнила я, ныряя в одолженную Турасьей чистую ночную рубашку, в которой чувствовала себя, как муха в пододеяльнике, и зевнула в ответ, прикрыв рот ладонью.
Уснула я, только-только успев опустить голову на подушку. А может, ещё и не успев.
* * *
За окном прочувствованно заорал петух. Выплыв на мгновение из мягких объятий сна без сновидений, я потянулась, сладко зевнула и решила, что какой-то петух мне не указ. Выпростав одну ногу из-под одеяла, я пошевелила пальцами и с умиротворённым вздохом перевернулась на живот. Умиротворение тут же сошло на нет, потому что шишка-оберег впилась в кожу. С недовольным бурчанием я села на кровати, запустила руку за обширный вырез ночной рубашки и потёрла ноющую грудь. Пальцы нащупали несколько вспухших полосок. Видимо, вчера шишка расцарапала до крови, и в крохотные ранки забилась городская пыль. Неприятно, но быстро поправимо.
Я свесилась с кровати, подметая спутанной копной волос пол. Он был вымыт до блеска, чего не скажешь о волосах. Так что это скорее пол вытер волосы, чем наоборот. Что там Умая говорила про предсвадебное отпаривание? Я выволокла из-под кровати свою котомку, без лишних раздумий перевернула её вверх дном и хорошенько встряхнула. Высыпался травяной ворох, глухо стукнули плоские жестяные баночки с мазями, со звоном раскатились в разные стороны две оставшиеся склянки, сверху плавно опустилось белоснежное бабкино платье. Платье я сразу подняла, отряхнула и положила на подушку. Устроившись на животе поперёк узкой кровати (ноги пришлось согнуть и упереться пальцами в стену), я потянулась и подобрала склянки, посмотрела каждую на свет и помянула лешего. В полном соответствии с законом подлости я лишилась именно той, в которой была настойка от головной боли. Придётся надеяться на то, что до завтрашнего похмельного утра она никому не понадобится. А само похмелье снимут традиционным народным способом — напьются ещё раз.
