Едва освобождённый от пеньковых уз, петух радостно разинул клюв и огласил округу настолько громогласным «ку-ка-ре-ку!», что у меня заложило ухо. Я тут же схватила гада за клюв одной рукой, за лапы — другой, перевернув вниз головой, встряхнула и потащила к окну, за которым страждущие уже не знали, что делать: либо сидеть и ждать, либо брать вилы и ломиться в дом. Петухи, как известно, кричат по двум причинам — сдуру утром и отваживая нечисть. А ведьма — она всё-таки вроде как нечисть. Да ещё и с другой нечистью заперлась. А то, что петух из дома ейного орёт, так это неудивительно: петухи, они ж безмозглые, вечно забредут леший знает куда.
Полагаю, что именно такие мысли уже вовсю бродили по головам моих односельчан, перескакивая с одной на другую в поисках здравого смысла, когда я кое-как локтем отпихнула с подоконника подушку, зубами отдёрнула занавеску и с ноги распахнула окно: руки-то заняты, в них извивается «бывшая нечисть». Марфин отлетел спиной вперёд и грохнулся в толпу, изрядно помяв несколько человек. На лбу у дурака красовалась аккуратная полоса от рамы. Я злорадно дёрнула уголком рта — а вот гуленьки вы у меня окно снаружи откроете. Рамы ещё бабка от воров заговаривала, а её слово надёжнее каменного засова.
— Ну что, госпожа ведьма, где там нечисть-то наша? — откашлялся староста, подступая к моему окну, и старательно загораживая собой барахтающегося на живом матрасе из односельчан Марфина. Вроде того, что никто и не пытался в окно влезть, а на заднем фоне так, забавы молодецкие. Кулачные неваляшки.
— Вот ваша нечисть. — Без лишних предисловий пихнула я в руки старосты неугомонного петуха. — Еле спасла. Ещё немного, и можно было бы тризну справлять.
— Это… это как же? — обалдевший Савва Иваныч недоверчиво взирал на обтекающую птицу, в которую крепко вцепился ошарашенный староста. — Это что, Пылька мой, что ли?.. Да как же?.. Его ж волки задрали вчера вечером, мне Тошка младшенький сказал…
— Ну, видимо, не задрали. — Глубокомысленно изрекла я, отдавая должное изобретательности парнишки, который не найдя вверенного его заботам петуха, выдумал самое беспроигрышное объяснение. С волков и взятки гладки. Обсуждаемый, едва завидев явившегося из объятий ведьмы петуха, спешно начал проталкиваться прочь из толпы внемлющих. Видать, рука у отца тяжёлая, а затылок ещё с прошлого раза ломит. Я вдруг почувствовала себя виноватой перед маленьким врунишкой. Из-за меня же по голове получит.
