Де Бланко отвернулся, чтобы не смотреть. Это было выше его сил: видеть Лоретту нагой.
– Помогите мне, если вам позволяет рука! – попросил отец Анри.
Дориан глубоко вздохнул и шагнул к обширному ложу.
– Подержите ее вот так… даже лучше, что она без сознания! – голос священника был совершенно спокоен, хотя ладони его в тот момент гибкими, мягкими движениями втирали темную жидкость в кожу девушки. В нежную, как лепестки шиповника, кожу…
«Повезло, что это щекотливое дело взял на себя священник. Я бы не смог…» – подумал Дориан, истово глядя в потолок и силясь не заострять свое внимание на том, что и его пальцы кое-что ощущают. Слишком хорошо ощущают…
Прошло несколько минут, которые показались Дориану вечностью.
– Все, хватит! – прозвучал негромкий голос священника. – Благодарю вас, виконт. Сейчас мы наденем на нее что-нибудь. Не думаю, что ей будет приятно прийти в себя в таком виде, когда рядом с ней в комнате находятся двое мужчин… Хотя меня, в силу возраста, можно уже в расчет и не брать, не скажу, что вольные мысли о дамах навсегда оставили мое сердце, а сами дамы… – Святой отец умолк на полуслове.
«Вашу постель?» – чуть не подсказал Дориан, но вовремя сдержался. Любопытно, сколько этому человеку лет? Двигается и разговаривает он как молодой, но морщины в уголках глаз и у крыльев носа слишком глубоки. Да и седые волосы…
Вдвоем мужчины надели на Лоретту свободную полотняную рубашку, для ног отец Анри подыскал длинные шерстяные чулки. Затем он укутал бедняжку теплым одеялом, тщательно подоткнув его со всех сторон, и пододвинул к кровати жаровню.
– Она опомнится не позже чем через пять минут. Мы напоим ее вином, и пусть лежит, – сказал он, внимательно вглядываясь в лицо Лоретты.
– Это ничего, что мы здесь находимся? Все же мужской монастырь… – ради соблюдения правил приличия спросил де Бланко.
– Ничего! – Отец Анри махнул рукой. – Моя келья. Настоятель отлично знает, что вы здесь. Простите, что принимаю скромно.
Дориан исподтишка обозрел комнату. Ее обстановка в равной степени была скромной, как то приличествует монастырской келье, и изящной – как надлежит покоям дворянина, имеющего хороший вкус. Ничего излишнего, все функционально и продуманно. На небольшом столике у окна – гора книг, чернильница, стакан с перьями и пачки бумаги. Тетради в кожаных переплетах: какие-то – совсем обтрепанные, какие-то – новые. Счеты. Обитель книжника или ученого. Но вместе с тем кровать, на которую положили Лоретту, совсем не походила на жесткое ложе схимника. На покрывале – кружева, подушка и перина мягкие и удобные… На полу – светлый алансонский ковер, который Дориан успел закапать кровью, стена над кроватью закрыта гобеленом. Стол для приема пищи и стулья – превосходной работы. Посуда – серебряная. Был, впрочем, и предмет откровенной роскоши: клавесин.
