— A-а… ну-ну, я понимаю, вы о тех незнакомых пастенышах, которых не так давно видела Любовь Алексеевна (старуха Родионова была единственной, с кем Лукаев был в дружеских отношениях, — нет, нет, я никого там не видел, однако я туда нечасто хожу, всего раз в дней пять — не чаще — это же все-таки не мой участок, понимаете?.. Хе-хе… — Лукаев состроил улыбочку, — так что в том доме могут ночевать всякие пастеныши, а я и не знаю ничего — надо бы вам облазить дом да это дело выяснить.
Перфильев сказал, что это-то он и собирается сделать, хотя шансы, что у этих прохвостов там какой-то штаб, на самом-то деле невелики.
— Ну, раз уж мы так нечаянно встретились, я составлю вам компанию.
Они вышли на посыпанную песком дорожку. Черный «Ауди» Лукаева стоял чуть вдалеке, справа, у ворот.
— Знаете, если эти пастеныши, эти ворюги, вздумают угнать мою малютку, я им просто… носы поотшибаю — вот что. Потом от ужаса будут вскрикивать каждый раз, когда увидят свое отражение. Встаешь утром, идешь в ванну промыть слипшиеся глаза, смотришь в зеркало и на тебе: вместо носа впадина, как у скелета. Ха-ха-ха! Дикий крик ужаса… а потом вспоминаешь: да, это же мне пару недель назад нос отшибли за то, что я машину пытался угнать. Пора бы и привыкнуть к его отсутствию!.. — Лукаев рассмеялся: очевидно, его настроение постепенно шло в гору, — так-то!
Перфильев поднял брови и довольно долго их не опускал.
— Ну… я думаю, до этого не дойдет… — выговорил он, — э-э… я имею в виду, что кто-то украдет вашу машину — до этого не дойдет. Вы же поставили сигнализацию?
— Нет, Илья настаивал, но я сказал ему, что у нас в советское время не было никаких сигнализаций, мы просто запирали машины — я всегда запирал свой «Москвич» и все. И теперь тоже не собираюсь изменять этому правилу. Моя машина, он мне подарил ее на день рождения, и я буду делать так, как хочу. Как привык. Никаких сигнализаций. От этих новомодных штучек одно облучение — можно рак схлопотать.
— A-а… ну тогда будьте начеку. Следите за машиной, я имею в виду, — сказал Перфильев невозмутимо.
— Я слежу. Как же не следить за малюткой, на которой можно разогнаться до ста восьмидесяти запросто.
— Да… мы их обязательно поймаем, вот увидите.
— Кого?
— Ребят, которые дома вскрывают.
— Сколько, бишь, они уже вскрыли?
— В этот сезон? Три. И каждый раз в середине недели. Естественно — когда народу поменьше. Хозяева всегда отсутствовали. И суроковский дом — очень видный. Там найдется, что взять. Тогда-то мы с председателем и заподозрили, что есть какие-то наводчики. Соглядатаи. После второго ограбления заподозрили… ну а чуть попозже это подтвердилось. Моя жена, когда к молокану как-то заходила, на обратном пути уже идет и видит, как возле одного дома ошивается какой-то паренек. Вернее… стоит, — Перфильев чуть запнулся перед последним словом, для того, чтобы придать ему больше веса, а заодно, поглядев на Лукаева и качнув головой, с важным видом ткнул указательным пальцем вниз, — просто стоит возле калитки, приятеля своего, видно, ждет, но в то же время будто бы что-то и высматривает. Ну, у Марины сразу же подозрение мелькнуло — надо сказать, интуиция мою жену никогда не подводила — она у него и спрашивает:
