— Привет, привет, Майкл, вижу, что ты пришел не с плохими новостями, не так ли?
— Вы, угадали, босс. Все в порядке, — улыбнулся Майкл.
— Прошлое мое замечание не прошло мимо твоих ушей, дружище, вижу — снял очки, чтобы я лучше видел твои глаза, Майкл.
— О, да, босс, вы же знаете, я человек дисциплинированный и ваше замечание…
— Итак, о результатах, Майкл? — прервал подчиненного босс.
— Это было не совсем легко, босс… — начал было тот.
— Не набивай себе цену, Майкл. В нашем деле нет легких дел, — прервал голос.
— Когда этот производитель бумажных дел заартачился и стал не соглашаться, я выложил перед ним досье с фотографиями, компрометирующими его и добавил к этому его долги по чекам, то он перестал кричать, сбавил тон и вместе со мной стал обдумывать как лучше и более безопасно поставлять нам бумагу. Первую партию бумаги в рулонах мы получим, босс, в конце недели. Кроме того, я договорился с ним, чтобы он принял на работу нашего человека…
— И чем будет заниматься наш Вернан на его фабрике?
— Снабжением, босс, поставкой сырья для производства бумаги. Так что, я полагаю, свое задание я выполнил, босс.
— Выслушав твой доклад, с этим не могу не согласиться, Майкл. У тебя есть какие-нибудь просьбы?
— Нет, босс. Разве что, запнулся и начал рассматривать свои большие очки докладчик.
— Ну-ну, смелее, Майкл, что, «разве»?
— Разрешили бы мне, босс, купить немного акций «Дженерал моторс», — просительным тоном ответил Майкл. — Я имею ввиду на ту сумму, которую вы мне обещали, босс.
— Нет, не разрешаю, Майкл. Деньги поступят на твой счет и только. Я не позволю никому, даже тому, который заслуживает благодарности, засвечивать себя неизвестно откуда взявшимися у него деньгами. Придет время и ты сможешь как только пожелаешь распорядиться своими деньгами, Майкл. А сейчас только на не безбедную жизнь и только. Иначе…
— Я понимаю, босс, — кивнул зеркалу головой докладчик.
— Ну и прекрасно, дружище. Свободен.
Майкл надел очки, вставая, поклонился зеркалу и вышел.
Снова раздался звонок и в комнату вошла женщина необыкновенной красоты. Звали ее Джина. Ей было лет тридцать, стройная, чуть выше среднего роста, брюнетка в изысканном открытом платье кремового цвета. Ее большие темные глаза были чуть-чуть насмешливы. Мужчины считали ее неотразимой, особенно, когда смотрели на ее изящно очерченные формы тела, подчеркиваемые отличными нарядами.
— Садись, моя красавица, — раздался голос босса. — Я тебе очень благодарен за твою работу в Париже. Ты так успешно проконтролировала деятельность нашего отдела в столице лягушатников…
