— Прекрасно! — До того как она что-то успела понять, он подлетел к ней и схватил ее за плечи. — Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо другой. И ты серьезно думаешь, что я мог бы изменить тебе?
Она запрокинула голову, и Люк увидел слезы в ее глазах. Он сделал бы все что угодно, чтобы остановить их. Но он не знал, что делать. Его брак — главная вещь в его жизни, но даже ради него он не мог нарушить клятву, данную своей стране.
— Я хотела бы так не думать. — Эбби смотрела ему прямо в глаза. — Но что ты мне предлагаешь?
Он еще сильнее сжал ее плечи и отпустил только тогда, когда она сморщилась от боли.
— Эбби, когда мы познакомились, я предупредил тебя, что буду часто уезжать. Очень часто. Что это необходимо для моей работы. Я не лгал тебе. Ты знала, на что шла.
— И тогда же мы говорили о том, что заведем детей. Помнишь, Люк? Мы хотели трех. Мы даже имена им сразу придумали.
Он помнил. Они лежали на узкой кровати в маленьком номере парижской гостиницы и строили планы на жизнь. И Люк, даже понимая, насколько несовместима его работа с нормальной семейной жизнью, верил в них так же горячо, как она.
— Но, — продолжала она печально, — каждый раз, когда я завожу разговор о детях, ты меня останавливаешь. Ты говоришь — через несколько месяцев, малыш. В следующем году, малыш! Когда на работе все наладится.
Люк вздохнул, понимая, что она права.
— Ты думаешь, я не хочу детей? Я очень хочу детей, Эбби…
Она покачала головой.
— Дело не в этом. Не только в этом. А все остальное? Да, ты предупреждал, что будешь много ездить, но теперь я знаю, что ты не всегда говоришь мне, куда на самом деле едешь.
— Я говорил бы тебе, Эбби. Если бы мог.
Она рассмеялась.
— Надо же. Ты мне не доверяешь. Я тебе не доверяю. Как нам дальше жить вместе?
Зазвонил телефон, и Эбби с облегчением кинулась к нему.
— Алло! — она нахмурилась. — Я не знаю, почему вы продолжаете звонить сюда. Я говорила вам много раз, что здесь нет никакой Люси.
Она повесила трубку.
— По крайней мере, раз в месяц кто-то звонит и просит позвать Люси. Сколько я им ни говорю, что у них неверный номер, они все равно звонят.
Но теперь Люк едва ее слушал. «Люси» был условный сигнал, означающий, что его вызывают в агентство. Теперь, когда Эбби стала так подозрительна, придется изменить пароль.
Телефон зазвонил снова. На этот раз Люк схватил трубку первым.
— Алло?
— Ты не мог бы брать трубку сам, — заворчал Берни Берковер на том конце, — чтобы мне не приходилось слушать нотации твоей жены?
