— Потом — ничего интересного для вас. Промокли. У меня в запасе бутылка была. Позвал Тимофея. Чай сварили.
— Сколько времени сидели за чаем? — спросил Алексей Антонович.
— Может быть, час, полтора. Потом пошли в больницу.
— Вера Михайловна часто задерживалась в больнице? — спросил Зыков.
— Часто.
— Вы каждый раз ее встречали?
— Нет, конечно. Когда из тайги возвратишься — рад добраться до постели. Алексей Антонович знает, что значит ходить по хребтам да распадкам.
— В этот раз вы не устали?
— Не очень.
— Но промокли, замерзли — так?
— Ну, ясно! — Неотвязный этот Зыков со своей улыбочкой все больше не нравился Степану.
— А на улице шел дождь, было холодно, но вы все-таки пошли.
— Да.
— Вы кого-нибудь встретили по дороге? — успел вставить вопрос Алексей Антонович.
— Как будто нет. — Степан потер пальцем лоб. — Ты не помнишь, Тимофей?
— Не встретили, — буркнул Тимофей.
— Так вы вместе шли?
— Вместе, конечно, Алексей Антонович. Тимофею до больницы со мной по пути. У больницы с ним распрощались.
— Сколько же времени вы пробыли в больнице, Степан Васильевич?
— Несколько минут. Вера оделась, и мы пошли.
— И снова никого не видели?
— Нет, Алексей Антонович.
— М-да… — разочарованно подытожил Алексей Антонович. — Извините, Степан Васильевич.
Он поднялся, одернул китель. Встал и Зыков. Спросил:
— Почему все-таки пошли встречать жену?
— Да так… — Степан отвел взгляд в сторону.
— Заранее, утром, например, вы не уславливались о встрече?
— Мы никогда не уславливались заранее. Вера заканчивала работу в разное время.
— Значит, вы пошли просто так. Или была причина? — Зыков, кажется, не собирался уходить.
— Ну, была, была, — с раздражением сказал Степан. — Но это личное. Это никого не касается.
— Что личное, а что нет, сейчас решить нелегко, — заметил Зыков. — Не лучше ли разобраться вместе?
Алексей Антонович уже оделся, нетерпеливо посмотрел на часы. С неохотой Степан поднялся, принес листок бумаги, найденный вчера в кармане Веры, брезгливо держа его пальцами за уголок, подал Алексею Антоновичу, повторил:
— Это личное.
— Мы не злоупотребим вашим доверием, — сказал Алексей Антонович, без интереса пробегая текст записки. — Положитесь на меня. — Прочел еще раз, более внимательно, нахмурился, знаком подозвал Зыкова.
Со вчерашнего дня память Степана хранила текст записки, написанной стремительным рваным почерком.
«Вера, я здесь. Нам необходимо встретиться. Мы должны поговорить и выслушать друг друга. В половине девятого жду тебя в павильончике автобусной остановки. Виктор».
