Нам домой часто звонят и просят к телефону мастера по ремонту авиалайнеров.
Я сейчас живу на кофе и мармеладных мишках. Но ни бодрости, ни веселья не ощущаю.
Серёжа хочет восстановить спортивную форму. Я предлагаю диету, спорт и наполнить тренировками все наши лесные прогулки с псом. Оживляется:
— Точно, в Битце я буду качать битцепсы, а в Царицыно… царицыпсы!
И бодро уходит от меня спортивной ходьбой.
Люди считают, что соловей среди птиц как белый гриб среди сыроежек.
На скамейке сидят незнакомые юноши. Хочу пройти мимо них с достоинством, но мама долго не берёт трубку и, поравнявшись с ними, я вынуждена произнести: «Мама, вскипяти мне кастрюлю воды». «С лёгким паром», — слышу вслед.
Сквер завален, но дорожки исправно чистят, и, параллельные, они как гигантская лыжня. По ним хозяева бродят с псами, и те переглядываются через сугробы, как в Хемптонкорском лабиринте, задирая вверх морды.
И ещё эта дурацкая убеждённость у всех, что отказывающий много счастливее отвергнутого.
Сильно устала и поймала себя на том, что прежде чем совершить телефонный звонок и удостовериться, что с близким человеком всё в порядке, налила себе кофе и подумала «нет, сначала я пять минут передохну, потому что если что-то случилось, я ещё долго не смогу этого сделать».
В меню перечислены напитки: морс, квас. Лакейское что-то в обоих.
На ёлочном базаре подойти к голубой ели из Дании и сказать:
— Дай лапу!
Телевизионная передача про умных детей:
— Я дарю тебе книгу. Это ныне живущий, но уже очень талантливый автор.
Телевикторина:
— Акушерка уверяет, что несколько раз прятала колыбель с двухнедельным Джоном Ленноном под кровать. Зачем она это делала?
— М-м-м… спасала от бомбёжки молодого музыканта?
Вовка рассказал про чуваша, который в новый год как следует выпил и пошёл в лес за ёлкой. Как только выбрал дерево, оказалось, что не взял с собой топора. Часа два упорно гнул и подпиливал ёлку камушком. А потом уложил из двустволки.
Первый год в жизни знаю, о чем думать, пока бьют часы на Спасской башне.
О ёлках, которые за минуту теряют всю ценность, как, наконец, догола раздевшаяся стриптизёрша.
Принтер разговаривает со мной в гадательной манере — «Закажите пурпурный картридж».
Правильный камамбер всегда пахнет пляжем в дождь.
На нашем пешеходном переходе установили электронное табло с обратным отсчётом времени. Секунда — год моей жизни, потому что дается как раз 30 секунд. И я упражняюсь, как герой из фильма про Свифта (стою на рыночной площади), возвращаясь к своему нулю.
