На кладбище реставрируют церковь, на стенде висят имена ответственных за участки.
Главный — тов. Верушкин.
Утром шла по набережной. По разглаженной воде иглами двигались утки, оставляя за собой неаккуратные складки.
Галстук прохожего взлетает на плечо от резкого порыва ветра. Он снимает его опасливо, как крысу, едва касаясь пальцами, потом поглаживает на груди, как кошку.
В комиссионке одна женщина жаловалась другой:
— У меня пропал чемодан шуб.
— В августе поездом повезём, — отвечала другая.
Кажется, это был «пароль» — «отзыв».
Серёжа принес диск, на котором записана куча многосерийных детских фильмов. Там и «Электроник», и «Гостья из будущего», и «Москва-Кассиопея» и «Неуловимые мстители». Как они там толкаются, наверное, дети эти. Подростки всегда такие раздражительные.
В набитом вагоне две женщины разговаривали:
— Какая это станция? Павелецкая?
— Да, это станция Павелецкая.
— Мне нравится эта станция. Она красивая.
— Да станция Павелецкая очень красивая. Такая же красивая, как Маяковская.
— Эти станции похожи.
А потом кто-то будет убеждать меня, что составители учебников иностранных языков выдумывают мертвые диалоги, доказывать мне, что такими предложениями живые люди не разговаривают.
У меня есть мечта — попасть в Лондон. Друзья обещали меня туда отвезти, когда мне исполнится тридцать лет. Осталось ждать недолго, каких-то полтора года. А сегодня мне привезли сувенир — стеклянный шар, в нем Тауэрский мост, по которому едет красный двухэтажный автобус, а если все это потрясти — падают голубые блестки. Часто думаю, что в автобусе сидят Ватсон с Холмсом и гадают, когда же эта дура перестанет их раскачивать. Когда-когда… через полтора года.
По-моему это тонкое издевательство — делать на стограммовых упаковках орешков «многоразовую застежку», как они это называют. Наверное, так же оскорбились алкоголики, когда увидели первую советскую поллитру с завинчивающейся крышечкой.
Ира рассказывает про детскую игрушку. Говорит, что на кнопках нарисованы разные звери, и при нажатии на них раздается звук, который зверю соответствует. Перечисляет мне:
— Там кричат и корова, и петух, и осел, и кошка, и собака, и жираф…
— Как же кричит жираф? — удивляюсь я.
— Ой, Оленька, совершенно кошмарно, — машет на меня рукой Ира.
В детстве друг описал Вовке вкус кока-колы так: «гуталин с граммофонными иглами».
Утром была у Кати. Рассказывает, что её годовалый сын очень любит возиться с ремнями.
И чтобы он ел кашу, ему дают в руки ремень. Смеется:
