. В это же время Вириат благодаря военной хитрости захватил карпетанский город Сегобригу, после того как с помощью другой уловки он заманил в засаду часть его жителей (Frontin., Ill, 10, 6; II, 4)
[158].
Возможно, с того времени в его руках находились также и Тукки[159], которые затем в течение этого года неоднократно переходили с одной стороны на другую. Как передают, Вириат рассказал жителям Тукки басню, которой упрекнул их за неразумное непостоянство (Diod., XXXIII, 7, 5-6, здесь город именуется Тукке): один человек среднего возраста был женат на двух женщинах; из них одна, младшая, выдергивала из его головы седые волосы, другая, старая, — черные, так что, ощипываемый обеими, он в конце концов быстро облысел>{194}. Подобным образом ведут себя и жители Тукки: если их будут убивать римляне, поскольку Тукки обычно принадлежат Вириату, но также и лузитаны — как своих врагов, то город быстро опустеет. Этот рассказ ярко иллюстрирует тяжелое положение, в котором оказалась Дальняя Испания: римляне добивались от своих подданных верности, не в силах обеспечить им защиту по крайней мере, на протяжении длительного времени; лузитаны же требовали от них отпасть от римлян, но при этом не были достаточно сильны, чтобы утвердить свое господство на длительное время. Жители провинции оказывались против воли в положении коллаборационистов со всеми вытекающими отсюда ужасными последствиями>{195}.[160]
О времени наивысшего могущества Вириата античные авторы особенно охотно рассказывали различные занимательные истории, призванные характеризовать его личность[161]. Прежде всего, писатели моралистически изображают его свадьбу, когда он, бедный пастух из гор, женился на дочери богатого и знатного человека из Астолпы. Они подчеркивают контраст между блистательной обстановкой, в которой оказался Вириат, и его простотой, которой претили все это богатство и роскошь (Diod., XXXIII, 7,1-4)[162].
Так целой серией успехов лузитан закончился 146 г. (в общем вместе с именем Плавтия упоминают о них Ливии (per. 52) и Орозий (V, 4, 3); без имени с неясными дополнениями — Ер. Oxyrh. 52, Z. 146—148), которые затрагивали обе испанские провинции: это было войско Дальней Испании, на которое пришелся главный удар, но от лузитан пострадала также и Ближняя Испания. Для претора Гая Плавтия неудачный исход этого года войны означал конец его политической карьеры. По возвращении на родину он подвергся обвинению из-за своего трусливого бегства от врагов по закону de maiestate, был осужден и удалился в изгнание (Diod., XXXIII, 2)
