.
[108] Теперь, в бою в стенном проломе, испанцы показали все свое мужество, отбросили вторгшегося противника и загнали его в водный резервуар (засушливость страны играет значительную роль у Аппиана также в: 88, 385), явно в пределах городской стены (по Аппиану (54, 228) — «из-за незнания места»), где большинство из ворвавшихся погибло. Ночью обороняющимся удалось заделать брешь в стене (Loc. cit.). Несмотря на это, они, не зная о том, какие трудности испытывают римляне, проявили готовность заключить договор, к чему их, по-видимому, прежде всего принуждал голод. Однако мирная инициатива исходила, вероятно, от римской стороны, где голод свирепствовал не менее. Сципион, которому ваккеи доверяли, поскольку знали его как храброго воина (по аналогичной причине нумантинцы испытывали доверие к Тиберию Гракху: Plut. Tib. Gr., 5, 5), заключил соглашение, прекратившее вражду на мягких для Интеркатии условиях, которые, по-видимому, были плодом усилий Сципиона Эмилиана. Эти условия гласили, что ваккеи должны выдать 10 000 военных плащей и определенное количество скота (этот пункт трудно согласовать с упоминанием о голоде в городе), а также 50 заложников (Арр. Iber., 54, 229). Но золота и серебра, на которые был особенно падок Лукулл и ради которых он предпринял эту войну, римский командующий не получил. Как говорили, ни того, ни другого у интеркатийцев не было, да они и не слишком высоко их ставили
>{134}.
[109]Страсть полководца к деньгам побудила его к еще одной, последней операции римлян против ваккеев (Арр. Iber., 55, 231). Палантия, находившаяся в 80 км от Интеркатии, славилась выдающейся храбростью своих воинов. К тому же туда стеклось много людей[110]. Несмотря на это и на потери, которые понесли римляне (54, 227—229), Лукулл подступил со своим войском к городу и расположился там, хотя военный совет (consilium) отговаривал его от этого (55, 231). В конце концов, постоянные атаки палантийской конницы на провиантские отряды привели к тому, что нехватка продовольствия вынудила его решиться на отступление. Однако угроза от начавших преследование вражеских всадников была столь сильной, что войску пришлось двигаться, построившись в каре (таким же образом водил позднее свою армию Сципион: 86, 373). Лишь когда римляне достигли Дуэро, палантийцы оставили их и ночью ушли (55, 232; иначе говоря, только после 50 км преследования, т. е., как минимум, двух дневных переходов). Теперь наконец Лукулл мог, не опасаясь врагов, вести свое изрядно потрепанное войско в Турдетанию на зимние квартиры (55, 232; 59, 247). Обвинения в адрес Лукулла из-за совершенного им позднее не возымели в Риме действия
