– Я оперативный работник, – и опер точно ляпнул название отделения милиции.
– Так вы на Ленинский меня везёте? Зачем?
– Ну вот, догадались, – разочарованно сказала женщина-капитан. – Теперь порядок такой, при освобождении отбывшего наказание отвозят туда, откуда он поступал в суд и затем в спецприёмник.
– Не сочиняйте, – сказал Дед. – Илья Яшин, и Константин Косякин, и Владимир Тор, и ночью Дмитрий Дёмушкин вышли из спецприёмника, и ни в какие отделения их не отвозили.
– Это совсем новый порядок, – сказала капитан мягко. – Это формальность. На десять минут. Хотите верьте, хотите нет…
Более или менее, но стало ясно, что его не в лес на расстрел везут. Дед затих. Надвинул на глаза свою чёрную шапку с кожаным верхом. И затих. От шапки было тепло. Это отец согревал ему голову. «Спасибо, папа!» – сказал Дед себе под нос и умилился. Такой махровый Дед, как он, трогательно даже: «Спасибо, папа». Шапка полагалась отцу, когда тот служил в фельдъегерской специальной службе, там работали все бывшие военные. По сегодняшним меркам организация, в которой работал тогда отец, называлась бы ФАПСИ – Федеральное агентство… чего-то там дальше, попробовал расшифровать Дед. Шапка по виду похожа на флотскую, Северного флота, но она фапсинская, фельдъегерская. Отец возил с товарищами его спецпочту. Ну, как этот товарищ Нетте, из стихотворения Маяковского: «Глаз кося в печати сургуча…»
Проблема с отцовской шапкой была вот какая. Голова у отца была на размер меньше, чем у Деда. Если всё время сидеть с шапкой на голове, то становилось некомфортабельно. Голову сдавливало. Но Дед убедил себя, что шапку нужно носить, чтобы чувствовать себя сыном своего отца. Кроме шапки Дед сохранил от отца полевую сумку его и военную рубашку цвета хаки. «Только что-то ты давно её не видел, – встревожился Дед, – нужно поискать по чемоданам и ящикам».
Расстрел не расстрел, но от власти Дед ничего хорошего не ожидал. Могут привезти в отдел на Ленинском и предъявить обвинения, например, по уголовной статье. Дескать, он, Дед, как только что выяснилось, не только отталкивал солдат второго оперативного, но и агрессивно стукнул их, например. Адвокат Тарасов, может быть, не дай бог, окажется прав, раз уж они решились на один оговор, то чего им не решиться на ещё один, ещё более наглый.
Ну и что, что ты известный человек, Дед. Пренебрегут твоей известностью.
Между тем они приехали. Въехали во двор ОВД. В ОВД, находящихся в старых кварталах города, как правило, никаких дворов нет. В ОВД «Тверское» никакого двора – оно выходит на Большую Дмитровку и там стоят милицейские автомобили, и в близлежащем переулке. А вот поздние, окраинные ОВД, имеют дворы.
