Любовь – еще одно «чувство доброе». В ранней лирике лирический герой (речевая ошибка: тавтология, состоящая в контактном повторе однокоренных слов) Пушкина – романтик, а его любовь мучительна. Для него важна не столько сама героиня, сколько переживания «певца», его страдания. В 20-е годы любовь сливается (речевая ошибка: не сливается, а сближается, соотносится) с вдохновением. Так, в стихотворении «Погасло дневное светило…» поэт пишет: «Где пламенем страстей впервые чувства разгорались, где музы нежные мне тайно улыбались…» Именно благодаря вдохновению лирический герой может выражать свои «чувства добрые», в том числе и любовь, вызывая своими творениями ответный отклик (речевая ошибка: тавтология, так как отклик сам по себе может быть только ответом на что-либо) в душе читателя. Для Пушкина, как и для многих других известных поэтов, лирическая героиня становилась божеством («Я помню чудное мгновенье…»). С ее нисхождением на землю поэт начинает жить и творить. Совершенно не похоже на раннюю любовную лирику стихотворение «Я Вас любил…», где для поэта важны прежде всего чувства лирической героини. Она уже не богиня, а реальный человек, который имеет право выбора. Сила любви (слово «любовь» уже столько раз повторялось, что лучше написать «чувство») настолько велика, что герой готов смириться с любым решением возлюбленной. Это истинный гуманизм (слово не подходит, так как его значение не соответствует контексту; следует написать о благородстве, высоте чувств).
Гуманизм, или человеколюбие – это также одно из «чувств добрых» (гуманизм – не чувство!). Примером может быть даже стихотворение «К Чаадаеву», где герой готов бороться за свободу народа и всей страны. (Следовало бы подтвердить свою мысль цитатой.) За это же выступали декабристы, совершенно не задумываясь о последствиях своего протеста (неясно, какое отношение конец предложения имеет к «чувствам добрым»). С ними вместе был и лирический герой Пушкина (фактическая ошибка или речевая неточность: лирический герой Пушкина, как и сам Пушкин, не был вместе с декабристами, он был им близок – духовно, во взглядах). Так, в стихотворении «Арион» он даже после смерти (неточность: не просто смерти, а гибели, то есть преждевременной, насильственной смерти) своих «попутчиков» продолжает петь «гимны прежние». Но у «таинственного певца», кроме его идей и «гимнов», было еще что-то (лучше – нечто). Это «беспечная вера», которая, возможно, стала для лирического героя одним из важнейших чувств (вера – не чувство!).
